но они мои генетические братья. Болезненные, силой не блещут, так ведь родственников не выбирают.
Это же существо было абсолютно чуждым, и ни в каком, даже очень дальнем родстве, с человеком не состояло. Полметра ростом, коричнево-зеленый индивидуум неотрывно глядел на меня абсолютно белыми, без зрачков и радужек глазами. Вспомнилось старинное русское название: чудь белоглазая. Ладно нету радужки, это о людях говорят – синеглазый, кареглазый, этот пусть будет белоглазый или безглазый – начхать, но как он видит без зрачка?!
Все пропорции были нечеловеческие. Невероятно большая голова вызывала ассоциации с месячным младенцем. Громадные глаза напоминали рисунки, изображающие инопланетян, а уж поразбавить бы цвет кожи с темно-зеленого до средне-зеленого, и милости прошу, пожалуйте в летающую тарелку.
Правда, строение черепа имело какие-то странные особенности. Казалось, что на голову нахлобучен древнерусский шлем – прототип революционной буденовки. Усиливало это ощущение полное отсутствие волос на «шеломе» и выраженный в центре лобной части грубоватый шов, идущий от глаз и до макушки. Приглядевшись к переливам цветности, я понял – это кожа, а под ней залегает сращение толстенных костевых пластин.
Вместо носа стояла какая-то малюсенькая ерундовинка, челюсти были к ней подтянуты и тоже незначительны. Здоровенная белая бородища, набившая оскомину в кино, мультиках, картинках, похоже у этого красавца и не пыталась вылезать никогда.
Длинные руки доходили до середины голеней. Прямо девичья засуха! На белом танце влет бы уходил.
Одеждой служила рубаха до пола без всяких украшений и изысков. Отсутствовал даже пояс.
Наконец гном завозился, подал голос.
– Я все увидел. Поговорим.
Богуслав шумно вздохнул – оклемывается бедолага.
– Чтобы твой друг тоже был в силе и смог участвовать в нашей беседе, давай его вылечим.
– Давай, – охотно согласился я, а сам заглянул, как там у боярина в мозгах положение.
Положение было хуже, чем плачевное – раздрай с нарушением связей между структурами психики был налицо. Да, это я, пожалуй, сдурковал, что повлек его сюда – сидел бы боярин наверху, да тихонько себе боялся. Недооценил степень опасности. Придется Богуслава дня три теперь лечить, а то и дольше, – связей порушено немало. Что ж, и на старуху бывает проруха.
– Представь его в полной силе.
– Да я к нему в мозги и не лазил сроду!
– Это неважно. Вспомни хотя бы изменения внешнего вида при какой-нибудь яркой эмоции.
– Это можно.
Тут же всплыло, как гнев на слуг менял лицо боярина-дворецкого, с какой перекошенной физиономией он наводил ужас на челядь, и как все это выглядело в минуты полного удовлетворения. Как изменял хохот внешность дяди Славы, как…
– Достаточно. Начинаю лечить, приводить мышление в порядок. Меня Ыыгх зовут, если решишь что-нибудь сказать или спросить о чем, иначе не называй. А то ведь вы, люди, надавали нам в разных странах разных имен. Мы у вас и нижние альвы, и дверги,