Вокруг ночь, почти нет машин, мы едем молча. Я отчетливо помню, как меня колотило от напряжения. Мое тело пробивала мелкая дрожь. Позже родители мне сказали, что я держался молодцом и все удивились, что в душе я был так взволнован. Но чувство отчаянно подавляемого мною ужаса колотило меня нещадно. Попробуйте поставить себя на мое место. Если вы никогда один не улетали в неизвестность, то вам сложно будет это сделать. Есть конечно люди с развитой эмпатией, которые смогут понять меня очень хорошо, но в основном чтобы до конца прочувствовать ситуацию надо ее пережить. Да и вообще я считаю, что все мы очень субъективны и достоверно понять чувства другого человека не можем. Мы всегда понимаем людей и жизнь через призму своего восприятия, опыта и характера. Одинаковые события переживаем по-разному. Для кого-то, кто, например, прошел войну, мои переживания будут несущественными. Кто-то, возможно, отметит про себя, что мое стрессовое состояние оправдано. Все субъективно, поэтому каждый может формировать свое отношение к этой истории самостоятельно. Я был бы лжецом, если бы написал, что мне было не страшно улетать. А лгать в этой книге я принципиально не хочу. К тому же, по моему мнению, важнее не наличие или отсутствие страха, а реакция на этот страх. Важно достойно ли ты себя ведешь под этим давлением или нет.
Мы постепенно проезжали знакомые мне с детства места, и я ловил себя на мысли, что увижу их очень нескоро. Странно, но все привычное видится по-новому, когда надолго куда-то уезжаешь. Пространство как будто пропитано тревогой. И в те моменты я подавливал свою панику желанием выглядеть достойно. Мне очень не хотелось, чтобы кто-то почувствовал мое состояние и поэтому я старался быть собранным и хладнокровным. Так мы молча и доехали. Голубые буквы, сложенные в слово «Аэропорт», были единственным ярким пятном, разрезающим темноту и обещали мне радикальные перемены уже в самое ближайшее время. Мы подошли ко входу в Аэропорт, пришло время сказать семье «пока». В моей памяти крепко сидит картина прощания. Папа берет сумки и идет внутрь, а я остаюсь на улице прощаться с мамой и сестрой. Ночь, мы втроем стоим в десяти метрах от входа в Аэропорт. Их состояние и выражение лиц было таким как будто я отправляюсь на войну, не меньше. Обе плачут, но стараются себя сдерживать и напоследок что-то мне сказать. Я пытаюсь снизить градус напряжения фразами типа «ничего страшного, я же не на фронт уезжаю» или «будем каждый день общаться в скайпе, еще надоем вам своими звонками». Они отвечают мне в том же ключе, но легче от этого никому не становится. Потом мы стоим несколько секунд просто молча, стараясь побыть еще немного вместе, зная, что увидимся очень нескоро. Как будто перед смертью можно надышаться. Я обнимаю их, изо всех сил стараюсь не раскиснуть, разворачиваюсь и твердой походкой иду к входу, потом оборачиваюсь, последний раз машу рукой и захожу в аэропорт. У меня внутри все обрывалось в эти моменты. Подавляя ком в горле, я подошел к отцу, он стоял возле телевизора с информацией о расписании. Рейс Барнаул-Бангкок вылетает без задержек.