сталь, суматоха кружила бурей.
– Всех в терем! Всех баб в терем! – кричал кто-то, перекрикивая шум и звенящую ругань.
Обернулась. В стену ополченцев врезалась свирепая толпа, полетели щепки, загремели мечи и топоры, ужасающий рев рвал воздух. Строй смешался, замертво падали люди, хлынула кровь.
– Не стой! – закричал кто-то, подталкивая Калю в сторону княжеского крыльца. – Не стой! Беги! Беги!!
Взлетела по ступеням вместе с остальными. Изнеможенные дружинники подгоняли их, поторапливали, кричали. Очутилась в душном княжеском зале, заполненном женщинами, детьми, стариками. Тревога, плач, суматоха, напряжение и отчаяние в глазах. Кто-то случайно толкнул ее, она упала, ей наступили на руку, едва не раздавив пальцы. Некто другой подхватил ее, помог подняться и протолкнул вперед.
Обернулась и увидела, как двери скрипнули, затворились и заблокировались крепким затвором.
Рогдар вбежал через городские ворота на безлюдные улицы, заваленные посеченными телами защитников Пскова и варягов. Мельком осмотрел раны ополченцев и сурово выругался: такие увечья наносят из страха.
Малка оглядела следы побоища, вдруг согнулась и, судорожно давясь, обильно вырвала. Мелкая дрожь покатилась по сжавшемуся от ужаса телу. Теперь она увидела своими глазами, каким еще может быть людской мир. Годы, проведенные в отшельничестве, где не было ничего, кроме сырой полусгнившей землянки, бесконечного одиночества и волчьего воя по ночам, показались счастливым временем в сравнении с одним мгновением, отражавшимся в ее намокших глазах, с которых сорвались блестящие слезы.
Рогдар пригляделся – у княжеского двора бурлил бой.
– За мной не ходи.
– Ты… ты что – собрался туда идти?! – Малка тяжело откашлялась.
– Уходи. – Достал из-за пояса топор, подобрал валяющийся возле мертвеца щит. – Спрячься у себя в хижине. А лучше уйди подальше в лес.
– Да ты с ума сошел! – Цепко схватила его за плечо. – Идти туда – самоубийство! Они же убьют тебя!
Не ответил. Лицо его изменилось, напряглось, взгляд оскалился злобой. Знал, что княжеский терем – это последний оплот сопротивления. Значит, там Каля.
– Да очнись же ты!
– Убирайся! – взревел он и пихнул Малку к выходу. Она не устояла, повалилась на землю и вытаращила на него глаза. На его лице проступили ожесточенные черты. – Спасай свою жизнь.
Перехватил щит удобнее и трусцой помчался вверх по улице.
На разграбленном дворов наткнулся на потрепанный отряд ополченцев. Взглянул на них, оценивая: израненные, уставшие, но не сломленные. Лишь следы скорби оттеняли их лица. Они меняли сломанное оружие и что-то обговаривали, готовились.
– Рогдар? – Десятник оживился. – Ты? Сотня, мы думали, ты погиб.
– Я тоже.
– Откуда ты?
– С охоты.
– С охоты на охоту. – Десятник хмыкнул. – Насмешка жизни. Рад тебя видеть, Сотня.
– Где