долго открывала замки и задвижки, а потом разглядывала через цепочку, желая убедиться, что по ту сторону действительно стоит ее единственный внук. А Франк не выказывал ни малейшего раздражения. Все бабушкины приемчики он за много лет выучил наизусть. Его первое детское воспоминание о Мегере: она стоит у кровати и сухими костистыми руками откидывает простыню – «Ложись!» – садится в кресло и ставит лампу на пол.
– Я следил за тенями на ее лице. Она читала мне Библию, говорила, что Сатана вездесущ и может прятаться даже в моей комнате. Короче, наводила на ребенка страх. А иногда рассказывала историю собственного сочинения про любимую героиню Смертоведьму.
– Смертоведьма? – изумилась Лола.
– Мегера считала, что Смерть – та же ведьма. – Франк ухмыльнулся. – Я же считал ее чокнутой, думал, все бабушки такие. Меня спасла школа: я выучился грамоте и начал читать совсем другие истории. За непослушание Мегера «ссылала» меня в подвал, чтобы не занимал места в ее маленьком мирке. Ее любимое занятие – унижать окружающих, делать им больно, чтобы «знали свое место». Когда другим плохо, старуха «тащится».
– А твои родители?
– Отец слеп, мама не возникает – сдалась. Мегера и ими манипулирует.
– Прозвище придумал ты, – констатировала Лола.
– Это слово будто специально для нее придумали.
Франк не ошибался. Природная стервозность, спесь и злой язык были отличительными чертами старухи.
– Я был любознательным, и руки у меня росли откуда надо. Разбирал и собирал все, что попадалось, словом, «поднимал пыль», как говорила бабка. Зато она готовит изумительный картофельный гратен.
– Почему бы просто не порвать отношения? – удивилась Лола.
– Да потому, что она только этого и добивается! – рассмеялся Франк. – Перестав общаться, я развяжу Мегере руки. Она сможет жаловаться, стонать и плакать в свое удовольствие. Я – песчинка в моторе, монстр, прокравшийся под череп. Она меня не боится, но я ее… загрязняю.
Лязгнула последняя щеколда. Франк весело оскалился, поздоровался небрежно «Привет, ба…» – как будто заранее решив, что начнет дразнить старую каргу с порога. Когда Лола попыталась чмокнуть воздух у ее щеки, та просто отпихнула будущую родственницу.
– Нет-нет, Лиза, никакого тактильного контакта! Мы приветствуем друг друга, как японцы.
– Лола.
– Лиза, Лола… Ты испанка?
– Нет, у меня голландские корни.
– Очень экзотично! – прокомментировала старая дама, задвигая засовы.
Лола заметила свежий маникюр, огромный рубин на левой руке и обручальное кольцо на правой, прекрасно сшитое серое платье и шаль на тон темнее. Хозяйка дома делано кашлянула.
– Чем занимается твой отец?
– Он умер.
– Ах да, конечно. Фрэнки упоминал, что он пил.
– Я никогда ни с кем не обсуждаю эту тему.
– Даже с матерью? Бедная детка! Выпьешь что-нибудь?
«Что-нибудь» оказалось