позвонил У, тот обрадовался. У. был одинок, оба проводили лето в городе, и решено было продолжить восточные упражнения на одном из дальних пляжей. Добирались туда на катере в конце рабочего дня. Район был дачный, сообщение поддерживалось регулярное, о котором теперь даже вспомнить удивительно. Сама по себе речная прогулка стоила многого. Жара спадала. Кораблик бодро бежал по протоке между близких берегов. Деревья сходились к самой воде, оставляя в глубине выхваченные солнцем лужайки. Приятели садились по ходу, на пустой палубе и ели вишни. В древности нос такого корабля вполне мог украсить гордый профиль У. Крепкие скулы, гранитный подбородок, пепельные усы ветерана и аккуратно выложенный блестящий пробор без единого седого волоса. Темные глаза смотрели прямо, почти не мигая. То был лик воина, не знающего сомнений и сантиментов.
Беседовали. Аркадий ставил памятник жене и сейчас собственноручно лепил для него бюст. Катер причаливал. С крыши дебаркадера прыгали в воду, как лягушки, загорелые пацаны. Женщина-матрос, беззлобно переругиваясь с вечно спешащими дачниками, выкладывала сходни. На берегу снимали обувь и, утопая по щиколотки в горячем песке, шли от пристани вдоль бетонной дамбы, защищающей дачный поселок от наводнений. Место для занятий было выбрано укромное, в густых зарослях ивняка. Оба оказались людьми упрямыми. Но если у Городинского упрямство имело характер, скорее, нервический, то У. неизменно обнаруживал твердость, даже жесткость, вопреки, казалось бы, здравому смыслу Трений и споров, однако, ни разу не возникло, благодаря мудрому решению руководить занятиями по очереди. За месяц лужайка была вытоптана до плотности камня, а компаньоны, несмотря на полную несхожесть характеров, стали приятелями. В конце занятий купались. Был разгар вечера. Розовый свет угасал на поверхности быстро темнеющей воды, любовники, раскинувшие на день-два палатки, выползали к вечернему костру, последний катер спешил к пристани, гоня за собой сонную волну. Появление катера служило сигналом. Они бежали, натягивая на ходу одежду. И само время было такое же, застывшее, меланхолическое, накапливающее энергию для близкого рывка.
Среди рассказов У., как вспоминал позже Городинский, было много историй о разных конфликтах, даже драках. Аркадий подробно излагал и анализировал обстоятельства. Уступку оппоненту он понимал как слабость. Отсюда вытекало и все остальное. При этом У, был человеком совсем не кровожадным, просто собственное достоинство видел масштабно, без самоиронии.
Городинский считал, что важную роль в характере У. играло полуеврейское происхождение, хотя сам Аркадий упорно утверждал обратное. Еврейские гены никогда не были ему помехой. В доказательство Аркадий показал Городинскому паспорт, где был записан именно евреем. Как бы из чистого упрямства, так как имел возможность выбора. Сами евреи его своим как раз не считали. Матушка У. была русской. Собственный выбор У. сделал вопреки расовой биологии. И никогда не жалел. У. умел добиваться своего.