смысле, стремительно и резко, как крышка на чугунок.
Лени повернула к дому, и перед ней простерлась непроглядная тьма. Не видно ни зги, на небе ни звездочки, ни луны, чтобы осветить тропинку.
Лени выудила из кармана куртки налобный фонарик, который дал ей папа, подтянула ремешок, надела, включила. Вытащила пистолет из кобуры, засунула за пояс.
Сердце колотилось. Лени наклонилась и подняла тяжелые ведра. Железные дужки врезались в руки, перчатки мало помогали.
Ледяной дождь превратился в снег, колол щеки и лоб.
Зима.
Вроде бы медведи еще не впали в спячку? Сейчас они опаснее всего, отъедаются перед зимовкой.
Из темноты на Лени смотрели два желтых глаза.
Да нет, показалось.
Тропинка под ногами изменилась, пошла под уклон. Лени споткнулась. Вода плеснула через края ведер, намочила перчатки.
Безпаникибезпаникибезпаники.
Фонарик выхватил из темноты валежину. Тяжело дыша, Лени перешагнула через бревно, услышала, как чиркнула по джинсам кора, но не остановилась, а пошла дальше, в гору, потом с горы и через густые черные заросли. Наконец впереди забрезжил огонек.
Свет. Дом.
Ее так и подмывало побежать. Ей отчаянно хотелось оказаться дома, и чтобы мама ее обняла, но Лени понимала: это глупо. Хватит и первой ошибки: нельзя было терять счет времени.
Ближе к дому тьма немного рассеялась. На черном фоне проступили темно-серые очертания, блеснула железная дымовая труба на крыше, засветилось боковое окно с силуэтами людей. Запахло дымом и уютом.
Лени поспешила к бочке возле стены, приподняла самодельную крышку и вылила то, что оставалось в ведрах. Тут же раздался плеск – значит, бочка заполнилась примерно на три четверти.
Лени так трясло, что дверь она открыла лишь со второй попытки.
– Я вернулась, – сказала она, входя. Ее била дрожь.
– Заткнись, – оборвал ее отец.
Мама стояла напротив папы. В поношенных спортивных штанах и огромном свитере она казалась неуверенной, слабой.
– Привет, доченька, – сказала мама. – Повесь куртку и сними ботинки.
– Кора, я с тобой разговариваю, – не унимался папа.
В его голосе Лени услышала злость и заметила, как вздрогнула мама.
– Отнеси рис обратно. И скажи Мардж, что у нас нет на него денег, – велел папа.
– Но… ты же пока не добыл лося, – возразила мама. – Нам нужно…
– Значит, это я виноват? – крикнул папа.
– Я не это имела в виду. Но надвигается зима, припасов у нас маловато, да и денег…
– Думаешь, я сам не знаю, что нам нужны деньги? – Папа толкнул стоявший перед ним стул, и тот с грохотом опрокинулся.
Взгляд у папы стал бешеный, сверкнули белки, так что Лени испугалась и попятилась.
Мама подошла к нему, погладила по щеке, пытаясь успокоить:
– Эрнт, родной, мы справимся.
Он отпрянул и бросился к двери. Сорвал куртку с крючка у окна, распахнул дверь,