фронте
Вот уже и двухтысячный вовсю шагает по планете, а я все ещё здесь, в своём старом дневнике, который уже давно надо было бы закончить.… Плетусь, как старая кляча, пишу здесь в год по чайной ложке, и все то же, и все о том же…
Ну что, с чего начать? Во-первых, я все ещё в Москве, а сколько раз уже порывался слинять в свою берлогу в Питере. Но, не хватает пафоса, не могу подняться до уровня настоящей трагедии. Так – всё, в основном, фарс. И каждый день все новые решения. То мы рвём с Тусей, моей теперешней супругой, наши и без того слабые узы, то пытаемся их вновь соединить, но теперь всё делаем в пол силы. Не верим друг другу ни на йоту.
Сейчас, вот, сижу в буфете Ленинки по случаю очередного «бенца» в доме. Выпил чашечку кофе, съел бутербродик с сыром и …вроде полегче стало! Делать мне здесь абсолютно нечего, потому, как не знаю, чем занять себя: то ли читать, то ли сочинить что-нибудь. Надо уезжать из Москвы, и чем скорее, тем лучше.
…Хотел развить эту уже порядком осточертевшую мне тему, но оставил эту затею: в мозгах нет ясности. К тому же, ко мне за стол подсела зловещего вида баба, вся прокуренная и распространяющая жуткое зловоние на километры вокруг. Я украдкой глянул на неё и на её книги, аккуратной стопкой сложенные на краю стола, в глаза бросилось название одной из них – «Психология Страха», – и я, не выдержав, встал и, не подавая виду, тихо ретировался. От нечего делать, решил побродить по библиотеке. В отделе подсобного фонда на глаза попалось имя автора: «Н. К. Рерих», и вот, уже час я читаю о нём и рассматриваю иллюстрации его картин. Может быть, именно это мне и было нужно?
09.03.00 Бойфренд моей дочки
Единственный снимок меня с моей взрослой дочкой Лизой
Всё опять пошло наперекосяк. Жизнь движется по спирали или, скорее, качается из стороны в сторону, как маятник: ссора – не ссора. Сейчас, вот, ссора, и на горизонте маячит развод. А жизнь, меж тем, продолжается. Я весь вечер торчу на нашей микроскопической кухне, жена сидит в комнате, вперившись в телевизор. Вчера был День 8-го Марта, её праздник, который я бессовестно сорвал. Накануне мы собрались на рынок за продуктами, но на самом деле ей захотелось купить себе подарок. Я заартачился, у меня были другие планы, но по выражению её лица понял: обидится не на шутку, и скрепя сердце, согласился. День выдался не холодный, но ветреный. Сквозь несущиеся по небу облака проглядывало холодное мартовское солнце. На рынке ничего сносного не оказалось, о чём я ей не преминул тут же заявить. А зря: это было воспринято, как издёвка, и вызвало соответствующую реакцию: оставив меня стоять на месте, Туся с помрачневшим видом свернула в первый попавшийся на пути магазин. Ничего не найдя там себе подходящего, она, все так же не обращая на меня внимания, направилась вон из рынка. Уже на выходе, купив пару отличных судаков, мы, злые и уставшие, вернулись домой.
Я, все-таки, съездил по своим делам в библиотеку, а вечером мы отправились на концерт. Дело в том, что я купил билеты на сольный концерт незнакомого мне бойфренда моей дочки Лизы. Я знал, что он играет на гитаре и ещё там на чём-то, а тут Лиза сообщила по телефону, что он выступает в «Антрепризе МСМ». Мне захотелось взглянуть на него (увидеть, кто же спит с моей дочкой!), да и на Лизу тоже. Признаться, у меня были сомнения на счёт того, стоит ли ехать (у меня всегда сомнения, когда речь идёт о Лизе). Ну, все-таки, собрались, по пути снова поссорились, и опять все то же: нежелание уступить друг другу. Из метро вышли как бы посторонними людьми. Я почему-то вообразил, что надо купить цветы, Она не захотела тащиться со мной на цветочный рынок, что меня возмутило, и опять ругань, я даже подумал, что она повернёт домой (было холодно), но она бродила в стороне от рынка, явно дожидаясь меня. Цветов я так и не купил (и правильно сделал!) и, подойдя к ней, предложил пойти вместе. Ну, молча идём, я быстро, она, задыхаясь, отстаёт, Видя, что я рвусь вперёд, она бросает мне: «Ну, иди, ты же не можешь вместе!». Я рванул вперёд, оторвался от неё метров на пятьдесят, но застрял на переходе, и там она меня догоняет. Я снова ушёл вперёд, не упуская её из виду, но, подойдя к концерт-залу, я её потерял. Махнув рукой, я зашёл в здание, т.к. опаздывал. Зальчик миниатюрный, мест на семьдесят. Публики было человек сорок. Оглядевшись, я понял, что напрасно выговаривал Тусе за её «неприличный» вид: она заправила брюки в сапоги. Здесь все были кто в чём.
Я сидел и ждал, а концерт все не начинался. Люди потихоньку переходили в первые ряды. Я понял, что зря спешил. Вот и Туся спокойно зашла в полутёмный зал и, увидев (а, может быть, не увидев) меня, прошла на противоположную сторону. Потом на сцене появился молодой человек с огромной гитарой, и я понял, что это Лизин парень. На вид он был довольно моложав. Круглое украинское лицо, вихрастый чуб, ладная (как у меня в молодости) фигура. Молча сел, настроился и без предупреждения и ничего не объявив, начал играть. Сразу отметил про себя его первую ошибку: не сумел настроить зрителей на начало концерта. Барочная гитара звучала неплохо, но местами её совсем не было слышно. Играл он произведения в основном французских композиторов семнадцатого века, но все вещи звучали