она слишком дорога, чтобы давать её даже элитному бойцу. Эти люди более, чем профессионалы. Фигуры у них у обоих спортивные, не такие, как у обычных людей, с их наполовину атрофировавшимися от постоянного сидения в виртуальных моделерах телами. Но, если эти ниндзя охраняют склады, то почему они не сотрудничают с теми, кто, так сказать, приютил меня? С другой стороны, если они не сотрудничают, то почему позволяют опустошать склады? Что-то здесь было совсем непонятное.
Из раздумий меня вывел скрип металла. Дверь открылась и в комнату вошёл уже знакомый мне Амбал. За собой по полу он волок антропоморфного робота, на удивление, целого. Ни сказав ни слова, а только сочувствующе посмотрев на меня, он бросил бота и, закрыв дверь, тихо удалился.
Задумчиво посмотрев на машину, я стянул со стола свой портфель, который, как ни странно, мне оставили, и твёрдо решил взяться за мёртвого антропоморфа. Не столько ради благополучия этого гуманистического сопротивления, сколько из личного интереса.
Не без труда сняв с робота цельный добротно прикрученный шлем, я подключил планшет к «мозгу» и начал расшифровку хранящейся в нём информации. Теперь уже я нисколько не сомневался в том, что до потери памяти работал с машинами. Я знал, что данные из головы бота нельзя просто взять и прочитать. Это виртуальная нейронная сеть, модель органического мозга, в которой информация хранится с помощью комбинаций активных весов – электронных переменных характеризующих нейроны и синапсы, их связывающие. В голове машины нет картинок или звуков, только бесконечные цифры. И на то, чтобы понять, что они означают, нужно немало времени. Сначала проводится подача сигналов по каналам сенсоров и оценка реакции робота на симулированные внешние раздражители. После реализации трёх миллионов образов, достаточных при работе с простым роботом, начинается поиск комбинаций нейронов, одинаково активируемых при разных раздражениях. Так рассчитывается ассоциативность мышления машины, которая затем сравнивается с шаблонами мышления человека и примерной моделью мозга, построенной, исходя из данных об окружающей среде машины и её возможном опыте. После этого можно с точностью до шестидесяти процентов определить, что знает и что помнит машина…
Пока компьютер занялся всеми этими расчётами, у меня появилась возможность двинуться дальше. Я начал искать следы вмешательства, которые привели к отключению машины. Долго мучаться не пришлось: маленькое отверстие с, будто отшлифованными, краями зияло в идеально ровной поясной пластине – самом выгодном для выстрела месте.
Я взялся за отвёртку и начал разбирать корпус. Это оказалось не таким уж простым занятием – робот и впрямь был собран не людьми. Материалы, размеры, типы креплений, детали – буквально всё было нестандартным, но, как показывал опыт, гораздо более надёжным, чем в случае с человеческими творениями. Мне понадобилось не менее сорока минут на то, чтобы добраться до интересовавшего меня места.
Достаточно ёмкий энергоблок машины был абсолютно