лектуальной издательской системе Ridero
Эссе, рассказы
Эстетика уходящих поездов
или поцелуй по-итальянски
Всё это о чём-то ином, но тогда, когда она мчалась, захлёбываясь впопыхах своим фиолетовым шарфиком и тёмно-каштановыми волосами ей было не до осмысления происходящего во всей его необъятной красе. Она знала лишь: в 20:43 поезд отправляется, и чувствовала убийственную тяжесть своего гигантского чемодана, в который, разумеется, положила лишь самое необходимое и это самое необходимое весило всё больше и больше в прогрессии 100 метров на каждые 20 секунд по нарастающей.
Её спасение было рядом, на расстоянии 637 км, она это чувствовала, главное – не опоздать. Медленное движение поезда, изумленно-нервная проводница, чемодан, любезно заброшенный сострадательным очевидцем вдогонку черным каблукам прямо в тамбур. Фуф.
Недоумение глаз и неожиданный покой вагона. Едет навстречу судьбе. Вернее навстречу разделительной полосе между этапами судьбы. С ней всегда так бывало – в непрерывных потоках непредсказуемостей и, сопровождавших её вечно, нестабильнойстей, был маленький островок покоя в стиле Кортасара: любимый город. И она знала, что столь желанное ею счастливое безумие, в объятиях которого удивительным образом существовали, как ей казалось, её друзья, растворит печаль разочарований от несбыточного. В который раз несбывшегося несбыточного.
Дальше всё как обычно: день-ночь-день-ночь-ночь-ночь и, кажется, снова день. «Ты молодеешь!», «Мы скучали!», «А может к нам, а, насовсем?», чмок-чмок, обнимашки и «Как же я вас люблю!». Неделя в режиме in lovе. Архитектура, картины, фри-джаз, кружевной зонтик, сальса, рояль, кто-то поёт совсем рядом. Счастье ничегонеделания и плескания в радужных фонтанах эмоций. Всё как она любит. Фейерверк гипертрофированных чувств. Неглубоких и недлительных. Но необходимых ей. Фонтаны к небесам и пространство взвихряется её бурлящей энергией…
И вот наступает момент, когда все устают. Все, кроме неё. Реальность растаскивает обожателей в уголки локальных задачностей, из которых, как мы знаем, строится жизнь, и она остается одна. «Ты знаешь, я сегодня занят», «Забегай вечерком», «Приезжай почаще», как мило, и ей остаётся лишь улыбаться. И она улыбается и наблюдает внутри себя очередную, ожидаемую, впрочем, кончину лихорадочной радости и, якобы, сопричастности. Возвращение. Кажется придется опять думать о своей жизни. Fuck. Ну почему опять? Неужели нельзя быть вот так всегда? Всегда в вихре ни к чему не обязывающего, бесшабашного запоя жизнью, когда не считаешь, как говорится, ни денег, ни дней. А теперь ей пора. Пора в реальность.
И вот уже три часа до поезда в тягостную непонятность. И проводить, как выясняется, некому. Дотащив себя и чемодан до бара, в котором есть шанс немного продлить мгновения беспечности, она, спустя недолго, потягивает глинтвейн. И тут появляется он. Ангел спасения, в тельняшке, непосредственно-открытый и с теплым сердцем. Он итальянец и он любит, когда жарко. Глинтвейн усугубляется коньяком и минуты мчат с предельной скоростью по финишной прямой. Улыбки, её звонкий смех, галантность, у вас красивые руки, вы слышали эту рапсодию Брамса, у вас прекрасный английский, неужели такая девушка может быть одинокой? И страстное желание продолжения того, что неумолимо идёт к концу. И вот опять. Стук каблуков, локоны и фиолетовый шарфик всё так же стремятся попасть внутрь её тонких губ, льёт дождь, и тепло как в мае, они бегут и адский чемодан неуклюже спотыкается по лужам. Провожает. Имена – неважно. Что тут вообще может быть важно? Она вся – ощущение. Она вся – признательность. Он весь – великодушие. Он весь – служение. Поезд вот-вот и их краткий прекрасный союз прорывается в реальность исступленным поцелуем. Она прощается с ним и с несбыточным. Он прощается с ней и тоже, вероятно, с несбыточным. Рациональность побеждает и неожиданный покой вагона вносит знакомый диссонанс, и приближает обыденность. И теперь она уже никуда не опаздывает. И лишь 637 км очарования поцелуем по-итальянски и попытками совместить счастливое иррациональное со строгой действительностью. Так и живём.
Переступить границу
Уже который день Лора стояла и ждала его в том самом месте, где они встретились в прошлый раз. Она стояла уже полчаса, но он все не появлялся. Из-за угла выходили мужчины и женщины, дети, все по-своему прекрасные, по-своему несчастные, она всматривалась в надежде, что вот сейчас выйдет он, в своей неизменной синей куртке, с растрепанными волосами, с тоненьким шарфиком в бело-сиреневую полоску и вечно нечищенными ботинками. С его мягким взглядом и теплым голосом. С его робостью и в то же время готовностью бороться со своей робостью.
Нет, они вовсе не договаривались о встрече сегодня, нет. Более того, он сказал ей, что если она не изменится ради него, он не придет. Она любила его безгранично, и готова была на все ради него. И он знал это. Но ему было этого мало – он хотел, чтобы ради него она предала саму себя, чтобы она отказалась от своей веры и своих идеалов. Лора должна была отречься от себя самой ради него. Такова была его любовь в тот момент.
Но жизнь сделала её очень сильной и научила