align="center">
Сверка часов
Кукушка накуковала? – говорит врач жителю гор, спустившемуся в долину умирать: мой час пробил, твердит тот упрямо и твердо. И той же ночью подтверждается его правота.
Посвящается J. L.
Если вдруг
Слышны далекие сирены.
Корабли отчаливают от обочин.
И окутанные плющом гиганты
Закрыли собой горизонт.
Биография
С течением лет ты сам
спекаешься в такой уголек,
который и останется угольком,
если не коснется бумаги.
Пойма
Сидеть себе среди
выкорчеванных сосен.
Облака гонит по воду
воинство лесных крон.
Сидеть себе на плоском
речном берегу. И песчаная
отмель напротив зеницей ока
хранима, для тебя одного.
Посвящение Г
Чертовски восхитительным образом
Герберт переносил эту смуглую
(а нам казалась такой недоступной
с высоты своих острых каблуков!)
Франсуа через порог мастерской,
к мотоциклам и совал ее прямехонько
в седло красно-алой «Гилеры».
С одного удара в лузу.
Герберт подходит к горну,
воскрешая забытый отцовский жар.
Он выковывает сперва ножку, затем
изысканный изгиб канделябра для
своей Франсуа. Алый цвет ее губ
и алый ногтей – это алый «Гилеры».
Она не слезает с седла мотоцикла, пока
мы всё порядком не разглядим.
«Эрбйр!» – окликает она Герберта.
Но Герберт уже загорелся, рука
тянется к следующей заготовке,
что лежит на стальной станине.
Слышал ли ты о камелиях? –
спрашивает он, он шепчет это
в мое раскаленное ухо, обжигая
меня своей щетиной.
Сорви мне один цветок для
моей Франсуа и сотвори-ка
нам наверху на чердаке какой-
нибудь свет! – Спустя год на
постели Герберта оправляется
от родов совсем иная женщина,
у нее ласковые глаза: Да, я
хотел бы стать таким, как он.
Ночь в помощь
Иногда под утро
в мою жизнь можно
совершить спуск
на глубину детства.
Рубцы оживают,
строка заживляет
дождями, снегами.
Будущее бегло,
мертвые близко.
И настоящее
теряет в весе.
Великая ночь
Все тут: это море
тот окоем, твое сердце-
биенье со мной. А
в Каракоруме слышно
несметные полчища
в поход подымает
Чингиз: принесите мне
фото Марса, велит он
темникам, вперед
Угэдэй!
Морские байки
Красноречивую
тишину за борт,
разве что в самом
устье безмолвие.
И буи точек
точно