Попытка
со свежими силами
осилить день при помощи
смеха. Если же нет,
то поджидать ночь
сидя, на задних
лапках.
Свет
Есть фразы
что исцеляют
и дни что
легче чем звук
Есть голос
что я узнаю
прежде чем
позовут.
За книгой
След уводит
в джунгли, наступает
внезапная ночь; колючий дождь.
За время краткой дремы над
романом, я полагаю, обнаружилось
убежище пропавшей без вести героини,
и я повторно беру ее след,
продолжая чтение, в мокрой
насквозь одежде.
Вечные вопросы
Можно ли старости
можно ли страсти
ударам сердца
голосу крови
броженью хмеля
паденью снега
учить?
Куда же
мы так спешим
что мировая скорбь
передается как эстафетная палочка?
Рим
Едва проснувшись, ты
натыкаешься взглядом
на собственные мраморные плечи.
Леса
В оставленной лесничим колее
считанные осколки неба: рассчитывал
ли (на) нас Бог?
Для нас Бог воздух.
Мы им
дышим.
В открытое море
Корабль базилики,
ведомый свыше, держит курс на тот свет.
Команда поет.
Следуя природе
«Кракатау» написано на его
пуловере в районе груди. Над
вырезом угасший лик.
Краковская пасха
Кукушка зовет.
Дрозды славят Аушвиц-2.
На Казимеже в синагоге старик
сторож, он расправляет мне
в полутьме воротник
плаща, по-отечески.
Четыре разговора с самим собой
Принимается. Изо дня в день. Облачный
холод, трудный трафик. Вчера трава еще
зеленела, сегодня если что и осталось, так
это твои глаза, один черный, другой голубой!
Сугробами пока не пахнет, и ни намека на
снег. Оставь же, в конце концов, в покое
грядки, сними лисички с огня и признавай
пораженье: нам, с нашими медными трубами,
не наснежить птичьей погадки.
Грубые рты. Кривые зубы.
Груди дамочки показывают
зюйд-зюйд-вест: мамаша и сын,
похожие, как две капли воды.
Лица пусты, но обращение
королевское, высший сорт.
Они кладут свои талмуды
на стол в трактире.
И приобщают тебя.
Который день хрип батарей
предостерегающе царапает ухо.
И голуби с депешами под грифом
cito давно стоят на зимних
квартирах. – Я, однако, смею
выглянуть