гигант ДеБрасье. Но он лишь застыл, беспомощно глядя на набегавших. Пальцы судорожно сжали ложе ружья. Резкий запах ударил в нос.
– Господи, помилуй, – прошептал шевалье, увидев желтые кривые когти на тянувшихся к нему звериных лапах.
Мушкетный выстрел ударил громом. Тварь опрокинулась, полетела назад, рухнув мешком под ноги замершего человека. Кровь, толчками вырывавшаяся из раны на груди, была красная, человеческая. Её вид вывел француза из ступора. Шевалье перехватил ружье за ствол, взревел, мстя за пережитый страх и обрушил приклад на голову следующей твари.
Схватка была короткой. Короткой и яростной. Две твари кинулись на капитана. Первую Яков встретил пистолетным выстрелом в грудь, вторую шпагой. Тварь, рыча, взмахнула дубиной, капитан уклонился, ударил в ответ – тяжёлый пехотный клинок отсёк твари когтистую лапу. Ещё одна обошла дерущихся и кинулась на младшего француза. Эрбле встретил её ударом рапиры – один короткий и точный выпад. Холодная сталь вошла в сердце. Остальные солдаты вскинули ружья, но зря, поздно – все закончилось уже. Только гигант де Брасье оторопело глядел то на тело у ног, лежащее со снесенной нацело головой, то на приклад ружья, треснувшего напрочь от силы удара.
– Хорошее ружье. Было, – меланхолично заметил стрелок Ганс, перезаряжая еще дымящийся мушкет. Шомполом стрелок работал чётко, как на учениях.
Капитан присел над одной из поверженных тварей – той, что попала под выстрел его пистолета. Потянул руку к оскаленной морде. Кривые клыки несуразно торчали вверх. Схватил за нос, потянул – затрещали лямки, личина оторвалась – грубо сшитая из шкуры маска. Под ней было лицо – человеческое, искажённое болью лицо.
– Issand halasta… Ema* – прошептали тонкие бескровные губы. И затихли, лишь струйка крови потекла с тонких губ вниз.
(*господи помилуй – если верить гуглу, то это эстонский)
Яков поворошил у трупа одежду на груди. То есть груду разномастных шкур, спасавшую нападавших от холода. Под ней обнаружилась ткань – камзол, рваный и донельзя заношенный, но форменный камзол.
– Жёлтый, я так и думал, – удовлетворенно хмыкнул Яков.
– Вы знали? – бросил ему вопрос аббат Эрбле. Маленький француз стоял у него за плечом, внимательно наблюдая за осмотром. Капитан не ответил, задумчиво разглядывая перчатку трупа – меховую, с нашитыми на неё когтями
– Вы знали? С самого начала? – повторил свой вопрос шевалье.
– Волки могут вырвать глотку, аббат, но карманы они не выворачивают и кошельки не срезают. В церкви с трупов подмели все. Уж поверьте ветерану этой войны – грабили покойников со знанием дела. И ещё следы. Это лыжи, я видел такие штуки, когда служил в шведской армии. Форма на них финской бригады да и язык – похоже я уже слышал его, на шведской службе. Сбежали или просто отстали на марше – бог знает теперь. Немецкого не знали, к крестьянам сунуться побоялись. Так и сидели тут, бог знает сколько лет. Совсем одичали,