твое и только твое. И никакими тестами это оттуда не выудишь. Главное, чтобы к личной биографии вопросов ни у кого не возникало. А к его биографии не придерешься!
Резкий звук вернул поднимающегося по лестнице Ивана к реальности.
Откуда-то снизу, быть может, с того этажа, на котором он недавно был, донесся тонкий, нечеловеческий, жалобный голос. Иван прислушался, замерев на месте. Он думал, что звук прекратится, но вместо этого тот начал нарастать, явно приближаясь.
– Что за беда?..
Иван вдруг понял, что слышит не только нарастающее стенание какого-то животного, но и звуки чьих-то мощных, быстрых лап!
Стон быстро приближался, и было в нем такое неподдельное горе, что у Ивана вдруг перехватило дыхание, и во рту появился кислый привкус.
Ноги сами собой понесли его наверх через две, а то и через три ступеньки, но прежде, чем он успел достичь следующего этажа, Иван понял, что убежать не успеет, – так стремительно приближался этот некто, у кого были такие легкие ноги и такая нечеловеческая тоска в голосе!
Но не стук когтей и не частое дыхание неведомого зверя заставило Ивана бежать еще быстрее, а голос. Голос действовал на нервы на животном уровне. Голова Ивана еще ничего не успела сообразить, а ноги уже несли и несли по лестнице вверх, в тщетной надежде укрыться хоть где-нибудь от настигающего воя.
Двери на этажах были закрыты, и по сути, бежать было некуда.
Почему-то не удавалось и сосредоточиться.
Не то, чтобы ему вдруг стало нехорошо, нехорошо ему было с того самого момента, когда Ирвин сказал: «Ну, все! Приехали!», но он же не пенсионерка-сердечница, чтобы от волнения падать в обморок, и не в таких переделках бывали, а тут реально оценить ситуацию он вдруг не смог!
И когда этот странный стон уже почти настиг его, заставляя кровь в жилах застыть, и оставляя в голове только звенящую пустоту без единой мысли, Иван, словно ребенок, бросился у в угол, вжался в него, выставив перед собой огнетушитель, словно щит, и уткнулся в рукав кителя, не в силах сдержать вскрик: он ожидал чего угодно: жадных острых зубов, длинных, сильных когтей, боли, ужаса, предсмертных судорог!
Но в следующий момент не было ничего. Вой вихрем пронесся мимо, мимо пронеслись и чьи-то легкие лапы, и все это стало удаляться вверх по лестнице, стремительно уходя прочь от Ивана.
Краем Глаза Логинов постарался глянуть на лестницу, но в темноте не увидел ничего. То есть совсем ничего, словно это таинственное нечто, только что вогнавшее его в унизительную дрожь, было только плодом его воображения. Или привидением. Или баньши – таинственным злым духом, свидание с которым предвещало скорую смерть.
– Этого мне еще не хватало… – прошептал Иван, осознавая всю глубину своей неожиданной трусости. От осознания того, что страху на него нагнало нечто такое, чего еще никто не видел, легче не становилось.
– Ну, ты, Логинов даешь! – сказал он вслух, желая