Йошке его учёные, видать, нашептали всякого убедительного: утихомирился, ноздри обуздал, глаза в орбиты вернул.
– И что же обсуждать предлагаете, любезная мадемуазель Сьен-Фуэгос? – спрашивает. Блюдо поставил. Галету крошит, а блюдо урчит, питается, цвет от удовольствия меняет, что твоя каракатица.
– Ты его не перекармливай, брат землянин, – бурчу я. – А то потом ни крошки подбирать ни плесневелые бочка объедать не будет, а за добрые продукты возьмется. Было у меня такое блюдо, расписное, гжельное, от тётушки досталось. Уж она его так залюбила, ничего съестного потом нельзя было на него положить.
Вроде, хочет возразить мне, дрын обугленный, а видит, что на мировую иду. Галету в рот свой необъятный сунул, захрустел.
– Меня больше всего интересует, мсьё Щёкин, зачем нас везут неведомо куда, – говорит он, жуя.
– Это же очевидно, – откликается краснокожая. – Мы – расходный материал, говорю вам. Иначе потребовали бы исключительных представителей Земли. А мы самые обычные. Большого убытка не будет, если нас пустят на запчасти.
– Вот те раз! – не удерживаюсь я. Умники в голове вздыхают, дескать, и как до него раньше не дошло. – Так-таки помирать? А как же наши учёные домой доложатся?
Умник Первый меня утешает: «П’и дубли’овании личности на внешний носитель копия всегда сох’аняет не’аз’ывную связь с о’игиналом, так что даже гибелью своей ты окажешь неоценимую услугу Отчизне». А Умник Второй добавляет: «Хотя ваша герои-ическая кончина наибо-олее вероя-атна, но другие исходы то-оже возмо-ожны».
– И что, по-вашему, с нами сделают? – спрашиваю.
– На опыты пустят, говорю вам, – заявляет Лесли уверенно. – Но это ерунда, мне бы только их увидеть, этих инопланетян. Я тут же их внутреннюю оболочку считаю и проникну на уровень тонких энергий. Там и останусь, тогда мне смерть не страшна.
– С вашего позволения, вы ошибаетесь насчёт опытов, мадемуазель Сьен-Фуэгос. Зачем тогда нужна была вся эта шумиха? Могли бы незаметно украсть троих случайных прохожих, никто бы и не хватился. Мои учёные меня поддерживают.
– На что мы этим инопланетянам, спрашивается, тогда сдались?
– Может, они заметили зонды, которые люди отправляли в космос, пока исследования окончательно не захирели. И теперь хотят принять нас в дружную семью галактических цивилизаций, – предполагает африканец. Небось, умники ему таких длинных слов нашептали.
«Вот позо’ище будет пе’ед этим сообществом, – бубнит в моей голове Первый, – что за двести с лишним лет после запуска зондов у нас никаких подвижек не появилось. Хоть бы Ма’с колонизировали, так нет же: одной ст’ане такое п’ове’нуть – неподъёмно, да и д’угие из зависти не позволят. А вместе п’ог’амму о’ганизовать – т’и ха-ха! Спасибо, хоть не повз’ывали д’уг д’уга, тупоумные в’еменщики». Второй поддакивает: «Увидят пришельцы, какие мы сла-абые, какая Земля у нас привлека-ательная, и быстренько уничто-ожат челове-ечество». Я молчу. Что тут скажешь?
– А может, они хотят подарить