За сон на посту посулил муки адские. Владик не усомнился в том, что изверг сможет их организовать, ибо Цент уже успел продемонстрировать ему и ярко выраженные садистские наклонности и страстное желание потакать им.
Согревшись в объятиях гудрона, Цент вскоре уснул. Ему приснилось, что вернулись лихие девяностые, и он снова крутой перец, занятый разводом лохов на бабки и доением жадных коммерсантов. Сон был волшебный, не хотелось просыпаться. Оборвать такой сон раньше срока мог лишь конченый мазохист, совершенно не ценящий собственную жизнь. Поэтому, когда Цента разбудил истошный крик Владика, он даже не удивился. Кто же еще, если не этот айтишник?
Цент распахнул глаза, видя над собой начавшее светлеть небо. Не успел он порадоваться, что дожил до утра и что на его сухари никто не покусился во мраке ночном, как вопль программиста вновь резанул по ушам.
– Что же ты так жить-то не хочешь? – проворчал Цент, выбираясь из-под гудрона. – Вот я тебя сейчас….
Тут пред очами Цента предстала такая картина, что он временно забыл о желании совершить над Владиком бесконечный ряд насильственных действий.
Бывший рэкетир всегда догадывался о том, что Маринка имеет непосредственное отношение к силам зла, только доказать этого не мог, потому что макака успешно шифровалась. Но вот настал день, когда она показала свое истинное лицо. Это лицо было ужасным: серое, покрытое зеленоватыми трупными пятнами, с налитыми кровью глазами и окровавленной пастью. Этой пастью настоящая Маринка грызла глотку своей подруге. Анфиса раскинулась на гудроне и не шевелилась, из чего Цент заключил, что сожительница отмучилась. По этому поводу Цент испытал небольшую радость, и очень удивился – ему казалось, что радости должно быть гораздо больше. Затем он перевел взгляд на Владика, который топтался на самом краю крыши и продолжал визжать как тупая девочка, и решил так: если Маринка, подзакусив своей лучшей подругой, следующим блюдом изберет жениха, то вмешиваться в семейные разборки не стоит. Но озверевшая макака могла броситься и на него, а вот это уже будет нехорошо. Из оружия наличествовал только нож, самодельная бита была недосягаема, и к тому же она фиксировала люк, препятствуя проникновению зомби на крышу.
– Господи! Сделай что-нибудь! – закричал Владик срывающимся голосом.
– Владик вкусный, Владик сочный, – начал нахваливать Цент. – Любому зомби понравится.
– Нет! – завопил программист. – Перестань!
Прекратив жрать подругу, Маринка, а точнее то, во что она превратилась по непонятным причинам, подняла голову и уставилась мертвыми глазами на новую жертву. Увы, но выбор ее пал не на тощего Владика, а на вполне себе упитанного и мясистого Цента.
– Даже не думай, – предупредил бывший рэкетир.
Маринка зарычала и пошла на него, вытянув вперед свой руки, бывшие по локоть в крови в самом прямом смысле. Цент вначале струхнул, но тут же совладал с собой. Он много раз успешно бил Маринку при жизни, сделать это после ее смерти