Татьяна Труфанова

Счастливы по-своему


Скачать книгу

с диссертацией по сиенской школе живописи четырнадцатого века. Между прочим, водила экскурсии по художественному музею. Видимо, большая часть словарного запаса вылетела из нее вместе с криками во время восемнадцатичасовых родов.

      Перед Юлей возникла узкая речка с поросшими травой берегами, плеск воды перекрывала попсовая музыка, доносившаяся из ресторана напротив с вывеской «Дворянское гнездо». Только тут она поняла, что автоматически свернула не туда, вылетев из дома. Вместо того чтобы идти к проспекту Мира, откуда можно было доехать до работы, она побежала в сторону реки Волховки, вдоль которой обычно гуляла с коляской.

      Ох! Теперь она опоздает еще сильней!

      Юля развернулась и пошла в сторону проспекта. Она заметила, что идти ей как-то неудобно. С туфлями все в порядке. Так что же?.. Да ведь она впервые за последнее время идет одна! Без коляски. Вот почему так странно чувствует себя тело: привыкло ходить, наклоняясь вперед, толкая коляску и одновременно опираясь о нее. За месяцы материнства Юля превратилась в колясочного кентавра о двух ногах и четырех колесах. Ах так? Адье, кентавр!

      Скорей в музей, скорей на работу! В ее любимый отдел западноевропейского искусства. В этих трех залах, где висели полотна караваджиста Прети и барочного мастера Джордано, ласкового к деталям Вербрюггена и пышного Яна де Бана и еще многое, Юля в наибольшей степени чувствовала себя дома. Не в квартире родителей, где она прожила первые двадцать четыре года жизни, и не дома у Степы, где она поселилась два года назад, после свадьбы. Почему-то именно в этих залах – на втором этаже вместительного желтого особняка на Соборной площади. Три месяца назад, когда стало особенно трудно, Юля повесила над комодом открытку с репродукцией одной из картин музея, златовласой Мадонны с младенцем кисти сиенца ди Бартоло. Смотрела на нее и думала: я выдержу! я вернусь, я скоро увижу эту картину вживую.

      В голове играл развеселый джаз-банд. Ало-желтые тюльпаны, росшие в чьем-то палисаднике, качали головами в веселом недоумении. Как, ты все-таки вырвалась?! Проходя мимо облепленной белым-душистым яблони, тянувшей ветви из-за забора, Юля сорвала пригоршню цветов и вдохнула с наслаждением. Боже! Свобода!

      Кварталы частных домов в окружении зелени кончились, начались приземистые здания, заселенные разными учреждениями. Мимо них, скучных, Юля прошла быстрее и вышла на проспект. Широкий проспект Мира расстилался перед ней налево – к стадиону, университету, Зачатьевскому монастырю-музею и дальше к окраинам – и направо – к Соборной площади и Кремлю, находившимся на набережной Межи, и дальше к Заречью. Юля помнила, что собиралась идти на работу, но ее охватило странное ощущение – будто она свободна, свободна лететь, как вот этот пух одуванчика, лететь в любую из четырех, нет, двадцати четырех сторон! В сумке зазвенел мобильный, Юля мельком глянула на экран (Степа звонит) и бросила телефон обратно. Не буду брать трубку. Справится, не маленький.

      Юля расправила руки и потянулась. Сладко заныла спина, давно болевшая