не денется, все будет замечательно. – Он понимал, что грубит, но раздражение и предшествующая буре душная жара давили так сильно, что на извинения просто не было сил.
Молодая женщина начала объяснять ему, что море будет шуметь слишком громко и его никто не расслышит…
– В том-то и дело! – не выдержал Прокс. – Так никто с берега не расслышит моих слов, вы понимаете? Никто не сможет мошенничать на проверке. – Последнюю фразу он произнес резко. В душе у него вновь вскипели едкие пузырьки подозрения.
Рассказать Скейну о том, что поклажа какое-то время находилась без присмотра, Прокс не решился. Он убедил себя, что это неважно, что местные не рискнут сунуться в кишащие забвенчиками земли или что они вообще не сумеют поймать эпиорниса. Однако сейчас, когда ему живо стали препятствовать мать и старшая сестра Арилоу, он снова чувствовал, будто угодил в игру, где соперников слишком много.
– Нет, благодарю! – Тонкие пальчики попытались перехватить у него веревку. Прокс отстранился и нагнулся, чтобы завязать узел, и услышал, как два – нет, три – голоса слились в единый серебристый ручеек. Он ощутил дуновение ветерка, когда женщины ушли.
Тогда он вплотную занялся веревкой, остервенело завязывая конец узлом. Как только он закончил, ему на руку легла нежная детская ладошка. Рядом стояла девочка и протягивала ему крупную орнаментированную ракушку, гребешки которой переливались бирюзой.
«Интересно, они хоть на минуту забывают о торговле?»
– Нет, благодарю, – сказал Прокс твердо, но не грубо и остался собой доволен.
Опустив раковину, девочка подождала немного, а потом нагнулась к каноэ и поместила раковину в клин на корме.
– Стой! Ты что это?.. Нет-нет, мне не нужна ракушка!
Девочка выпрямилась и неуверенно взглянула на него, а он только сейчас заметил, какая она худенькая. Она едва слышно шевелила губами, с придыханием говоря на просторечи. Прокс неожиданно для себя вообразил, как ее оттесняет назад толпа других девочек, продающих ракушки, с куда более звонкими и сильными голосами.
– Ну хорошо, хорошо, – со вздохом произнес он, исполнившись вдруг жалости и смирения. Достал из кошеля монету и протянул ее девочке. – Этого хватит?
Девочка покачала головой. Указала на солнце. Что? Что она говорила? Жарко? Затем указала на бухту среди скал. На раковину. Да что она делает?
– О… забудь. Вот, держи. – Прокс протянул ей две монеты. К его удивлению и досаде, девочка отпрянула и снова замотала головой. Прокс осознал, что он глупец, позволивший втянуть себя в этот нелепый торг. – Пожалуйста, забери ее! Просто забери!
Он сел в каноэ и, схватив раковину, попытался грубо сунуть ее в руки девочке, но на ладони вдруг выплеснулась холодная вода.
Прокс уставился на девочку, испытывая страшные угрызения совести. Она вовсе не пыталась ему ничего продать, тогда как остальные заманивали, словно медведя, в ловушку торга. Девочка просто принесла ему воды, чтобы он мог продержаться в море на солнцепеке.
У нее были большие карие глаза, а на