здесь во второй половине 1830-х годов проживал редактор «Библиотеки для чтения» известный литератор барон Брамбеус – он же О. И. Сенковский, арендовавший жилище у некоего Фомы Валкера. Внутреннее убранство особняка, до того как там поселилась супружеская чета Сенковских, отнюдь не поражало роскошью, вдобавок темные и сырые комнаты не отличались и особой чистотой.
Дом № 21 по Почтамтской улице. Современное фото
Решив сделать жене сюрприз, Осип Иванович втайне от нее нанял не понравившийся ей при первом осмотре домик и разукрасил его так, что он стал напоминать райский сад. Для ухода за цветами, заполнявшими все помещение, пригласили специального человека. Здесь, в обставленных дорогой мебелью холодных покоях, слабо обогреваемых мраморными каминами, О. И. Сенковский принимал своих многочисленных гостей…
Впрочем, это только присказка, а речь у нас пойдет о другом. На одном из фрагментов аксонометрического плана Петербурга, составленного Сент-Илером – Соколовым в 1764–1773 годах, имеется изображение квартала между нынешними улицами Почтамтской и Якубовича, от Конногвардейского до Почтамтского переулков; хорошо виден и дом № 21 – крайний слева. В ту пору он выглядел почти так же, как и сейчас, отличаясь лишь деталями наружной отделки, появившимися после перестройки 1868 года. Ценность здания – в его хорошей сохранности; построенное в 1760-х, оно донесло до нас черты Петербурга ранней екатерининской эпохи.
С Екатериной II связаны и имена первых его владелиц – сестер Татьяны и Анны Скороходовых; первая из них была замужем за А. П. Кашкиным. Из документов известно, что участок с двумя однотипными каменными домами и большим садом, простиравшимся до Большой улицы (ныне улица Якубовича), принадлежал им до 1798 года, после чего был разделен и продан трем разным хозяевам.
В юности обе сестры служили камер-юнгферами, то есть горничными, при великой княгине – будущей Екатерине II, причем Татьяне суждено было сыграть в ее жизни не последнюю роль, о чем подробно поведала в своих «Записках» сама государыня.
1746 год для семнадцатилетней Екатерины выдался нелегким. Императрица Елизавета изводила ее попреками в приверженности к прусскому королю и в недостаточной любви к мужу – великому князю Петру Федоровичу, по причине чего брачные отношения супругов не вступили в реальную фазу, оставаясь чисто платоническими.
В один далеко не прекрасный день нападки вспыльчивой самодержицы приняли особенно ожесточенный характер, когда, по выражению Екатерины, ей пришлось выслушать «тысячу гнусностей», и она стала не на шутку опасаться побоев. Лишь появление великого князя положило конец тягостной сцене. Потрясение и обида оказались столь велики, что мелькнула мысль о самоубийстве.
Далее предоставим слово самой героине несостоявшейся трагедии: «Я легла на канапе и после получасу крайней горести пошла за большим ножом, который был у меня на столе, и собиралась решительно вонзить его себе в сердце, как одна из моих девушек вошла, не знаю зачем,