день Сергей сам поймал особиста. Он нашел офицера в клубе и, удивляясь своей отваге, втиснулся следом за ним в тамбур между двойными дверьми, отделявшими зрительный зал от коридора.
– Случилось что? – удивился старший лейтенант его рвению.
– Да нет,.. – он запнулся, на мгновение испугался, хотел отступить, но все-таки выпалил: – Товарищ старший лейтенант, извините, пожалуйста, но я передумал…
– Что – передумал? – с насмешкою спросил офицер.
– Я не буду с вами сотрудничать, – эти слова Сергей произнес, глядя в глаза офицера.
В тамбуре было темно и тесно. Они стояли, едва ли не прижавшись друг к другу. Рассмотреть что-либо в подобной ситуации было нельзя, но все же что-то такое в глазах Морозова особист разглядел или почувствовал, – словом неожиданно для Сергея офицер сдался.
– Ну, ладно, нет так нет, – ответил он. – Только не рассказывай никому…
– Само собой, – бросил Морозов уже в спину старшего лейтенанта.
Последующим кошмаром для Сергея остался вопрос: успел или не успел особист сделать роковую пометку в его личном деле?
Он демобилизовался, восстановился на второй курс финансового института, перешел на третий, правда, с «хвостами». Но самое главное, что на девятый этаж в особый отдел его не вызывали. По истечении года Сергей успокоился: отметки в личном деле нет. Изредка он возвращался к тому случаю и с гордостью вспоминал разговор в тамбуре.
#
Что делать теперь? Вернуться к Леониду Павловичу, сказать «извините, передумал»? Но Рукавишников? Как быть с ним? Сергей заверил секретаря, что не подведет его.
А ведь Дмитрий Алексеевич изначально знал, куда посылает Морозова, знал, какого сорта задание Леонид Павлович даст студенту. Оттого-то в последний момент у него возникло опасение, что не совсем подходящую кандидатуру подобрал он для деликатных поручений. Подставил он Морозова – вот что. На слове поймал: обещал ему Сергей, что не подведет.
Думал он и о том, что была все же разница между людьми с площади Дзержинского и такими, как Леонид Павлович, по крайней мере, Морозов считал, что отличие есть и существенное. «Здесь же вопрос не в том, что испортят жизнь человеку за анекдот про бровеносца, – размышлял он, поджидая автобус. – В конце концов, как-то же нужно бороться со всем этим ворьем и жуликами. Так почему не ты? Почему кто-то еще? Ты, значит, чистеньким хочешь остаться!»
Так убеждал он себя в том, что дело Леонида Павловича хотя и неприятное, но нужное. Но когда вошел в наполовину пустой автобус, остался на задней площадке. Хотелось встряски, словно гадкий осадок, оставшийся на душе, можно было вытряхнуть механическим способом.
Глава 3
Морозов доехал до Садового кольца, там пересел на «букашку», через пару остановок вышел на Колхозной площади и нырнул в метро. В поезде, идущем из центра, было тесно, люди возвращались с работы. Проехали станцию метро «Рижская». Институт