начала мучать тошнота, но поесть было необходимо. Она и так практически неделю не питалась нормально, пока с ней беседовали специалисты по допросам Сопротивления. Голова была словно размякший кусок ваты, сосуды на висках надувались от стучащей крови, походя на тонких мерзких червей. Она сильно температурила, зудела раздраженная кожа. Да уж, что ни говори, идея пройтись по каналам и карантинной части метрополитена была не самой блестящей. Однако она выжила и добралась до своих.
Свои, впрочем, ей не слишком обрадовались. Оно и понятно: сложно было с восторгом принять что-то грязное и пыльное, вылезшее из тьмы заброшенного тоннеля. Еще сложнее было с доверием услышать от этого человека, что он единственный выжил из всего отряда и каким-то чудом ушел от облавы. Это наводило на определенные мысли, не больно-то веселые, и вызывало вопросы. Сопротивление эти вопросы и задало.
Майю разбудил звук упавшей на пол посуды. Она все еще была очень слаба и, похоже, задремала, уронив ржавую металлическую тарелку с постели. «Да и черт с ней», – подумала она. Не хватало еще переживать о таких мелочах после всего, что произошло.
– Хулиганить вовсе не обязательно, – раздался от входа в комнату гортанный голос.
Несмотря на слабость, Майя резко повернула голову. Разумеется, ее вряд ли снова забирали на допрос, но голос этого человека сопровождал ее всю неделю пыток и не мог не вызывать очевидной реакции.
– Дахоев, – сказала она. Намеревалась жестко и холодно, но голос предательски подломился на втором слоге.
В дверях стоял немолодой уже мужчина со спокойными глазами убийцы и ничего не выражающим, многое и многих пережившим лицом. Нижнюю его часть прикрывала спутанная борода с проседью. Поверх камуфляжной куртки висел разгрузочный жилет, с которым Дахоев не расставался никогда, равно как и с автоматом, перекинутым через плечо.
– Не волнуйся, – серьезно произнес он, – тебя никто не собирается забирать.
– Я не волнуюсь, – честно ответила она, глядя на него.
– Ты понимаешь, почему это было необходимо? – спросил Дахоев, проходя в комнату и садясь на стул в паре метров от кровати.
– Понимаю, – Майя отвернулась, чтобы собеседник не заметил выступившие на ее лице эмоции, которые она более не могла скрывать. Она вся бурлила от негодования и ярости.
– Ты могла быть крысой, – продолжал Дахоев. – Весь отряд Филиппа остался там, а ты выжила, да еще и прошла живой и незараженной через метро. Это было странно.
– Я понимаю! – повысив голос, повторила Майя. Разумеется, она все понимала, но при этом искренне была рада, что слабость не позволяет ей поддаться желанию вскочить и свернуть Дахоеву шею. – Что с другими? Я до сих пор не знаю, кто еще уцелел!
– Мы тебе верим, – спокойно произнес мужчина, игнорируя заданные вопросы.
Майя гневно уставилась на него, подбирая и отбрасывая