конкретном случае Ортега был уверен, что выпроваживание Эмберли и Железняк посреди доклада было умышленным: лейтенанты получили время подумать и оценить степень риска при дальнейшем валянии дурака.
– Присаживайтесь, господа офицеры, прошу.
Полковник Марков сидел за самым обыкновенным рабочим столом, какие пачками штамповались на мебельном заводе города для нужд различных городских служб. За годы учебы и службы Ортега видел точно такой же стол в учебных классах своей школы, кабинетах деканата и ректората академии, офисных помещениях различных учреждений. Было что-то забавное в том, что и в его с Винксом кабинете стояли точно такие же столы. Эдвард любил шутить, что производя одинаковые столы, Совет Структур пытается укрепить единство граждан. Насчет единства Ричард не знал, а вот разнообразие убивалось на корню.
– Полковник, – приветственно кивнул головой Ортега, усаживаясь на такой же стандартизированный стул.
– Ортега. Что волнует юную душу?
– Сволота и мразь, полковник, – спокойно отозвался Ортега, юная душа которого подбиралась к пятому десятку. Ответ, как он ожидал, должен был вызвать определенную положительную реакцию. Но как часто случалось с Марковым, результат вышел совсем иным.
– Так сажать их надо, лейтенант, – Марков озабочено приподнял брови. – Что ж вы их не сажаете?
– Закон не позволяет, – попытался сострить Винкс.
– Ой да ладно – «закон», – Марков озорно улыбнулся. – Закон это инструмент. Иногда можно и опустить. Уж вам-то это как никому должно быть известно.
Винкс снова открыл было рот, но Ортега без капли эмоций на лице пнул его под столом ногой. Марков любил такие вот разговоры ни о чем, из которых, похоже, черпал для себя какую-то информацию о собеседниках. Или нихрена не черпал, а только делал вид, кто его знает.
Полковник Марков был, конечно же, любопытнейшим самодуром. За годы службы он умудрился выстроить работу с подчиненными таким образом, что каждый из них, отдавая себе отчет о его хитрозадости, проникался к нему искренним уважением.
Марков никогда не срывался на крик, не проводил массовых репрессий в отделе, не наливался от ярости кровью. Но его опасались. За полковником всегда чувствовалась грандиозная сила, которая стояла как-то особняком даже среди обычных денег и власти. Да, Марков наказывал провинившихся, да, увольнял сотрудников, но все по делу, прикопаться к его поведению обычно мог разве что обиженный, то бишь уволенный, человек. Кроме того, Марков был до безумия пунктуальным и чертовски внимательным с подчиненным.
Он ездил на дорогущем автомобиле, сделанном по уникальному заказу, который сам себе с его зарплатой ни за что бы позволить не смог, но при этом было достоверно известно – Марков взяток не берет. Вне зависимости от гражданского статуса предлагающего мзду человека, тот получал от ворот поворот, да при том еще и с мыслью,