звонок. Звонила мама – дома умерла от болезни подруга детства и одноклассница.
Решился – чиркнул записку. Оставил ее в редакции и поспешил на ближайший рейсовый автобус.
Вернулся я домой вечером в понедельник, мрачный, но решительный. Последние дни я не мог ни о чем думать, кроме предстоящего разговора с Линочкой.
Я пришел в пустую квартиру и ходил из комнаты в комнату, как зверь по клетке. «Ярость – плохой советчик», – говорил я себе, пытаясь объять в единое целое свои желания – мне хотелось, несомненно, помириться с Линочкой (а разве мы ссорились?), хотелось как-нибудь наказать ее, заставить понять, что поступила она неправильно, заставила страдать близкого человека.
Когда она зашла, я сразу понял, что это Кларисса, и что легко и гладко разговор не пойдет.
Так и вышло. Первым делом она упрекнула меня в неожиданном исчезновении (записку она прочитала только в понедельник, утром). Я попытался возразить, но лавина упреков росла, и вся история с Ваней была погребена этой лавиной. В общем, все вылилось в отвратительно-грязный скандал. Я едва удержался от того, чтобы не залепить ей пощечину…
И тут в гости пришел Ваня, а я в бессильной ярости заперся в своей комнате. Через дверь мне были слышны их разговоры. Больше всего мне хотелось выйти и вышвырнуть его вон, я еле сдерживал себя.
Он ушел сам. Ушел поздно. И примирения снова не получилось, и снова был скандал. И снова – запертые двери.
Ночью я, тихо, как вор, прокрался в ее комнату. С нежностью гладил ее обнаженные плечи, чувствуя, что сейчас у меня есть шанс. Проснувшись, она посмотрела на меня, и это были глаза Матильды. Ее руки обвили мою шею, и долгожданное примирение состоялось. Заснули в объятиях.
Я проснулся первым, с ощущением хрупкости своего счастья. Мир вокруг казался мне натянутой струной, готовой лопнуть от малейшего прикосновения. Прошептал еще спящей Линочке: «Я люблю тебя», поцеловал ее в теплую щеку и выскользнул из постели.
Несмотря на внутреннее напряжение, настроение у меня было приподнятое. Умывшись, я вышел из дома в ближайший магазин за продуктами. Подумав, к обычному набору продуктов прибавил фрукты и букетик цветов. А когда вернулся – застал проснувшуюся уже Линочку, которая пила на кухне кофе в компании… Вани.
Я чертыхнулся про себя и едва не выронил из рук сумку с продуктами. Все только начиналось.
Ваня, к счастью, забежал ненадолго. Его отношения со мной всегда были легкими, и на этот раз мы поболтали почти непринужденно, а когда тот собрался уходить, я напросился его проводить – нам было по пути. На улице я повел разговор в открытую:
– Ваня, я хочу, чтобы ты не приходил к нам в гости какое-то время.
– Хорошо. Конечно, – ответил тот весело. – Я все понимаю.
И пришел снова – в тот же вечер.
– Если он не уйдет, мне придется его выкинуть, – мой свистящий шепот Линочке в ухо.
– Не надо,