для меня еще ночь, будто мы в разных полушариях. Он сел на диван рядом со мной, из-под задравшейся футболки выпирал круглый живот. И пахло от него кисло и сонно.
– Что ты делаешь? – спросил он.
Наверное, у меня был подозрительный вид. Я попыталась прикрыть ноутбук, чтобы Бен не видел, но он забрал его и поставил себе на колени. Компьютер у нас был общий, и по утрам он любил читать какой-то игровой форум.
– Что это? – Он прокрутил страницу вниз. Несколькими постами раньше мальчик отметил свое местоположение в больнице. Бен приподнял белесые брови:
– Вот как, – удивленный, он повернулся ко мне. – Это пациент?
– Ага.
– А разве это… разрешено?
– Общедоступная информация. – Я пожала плечами, доедая ужин.
– Тебе не следует такое смотреть, – он показал на селфи с голым торсом, которое запостил мальчик. Там было видно его безволосое тело. «У меня были волосы на теле, клянусь», – гласила подпись к снимку. – Зачем ты это делаешь? – В голосе Бена прозвучала нотка порицания.
– Не знаю, – пробормотала я, не пытаясь объясниться.
Дело в том, что моей маме тоже недавно поставили диагноз. Может, мне нужно было посмотреть на страдание, чтобы его понять. И исцелить.
– Серьезно, не стоит тебе этого делать, – повторил он, захлопывая ноутбук с легким щелчком.
Я промолчала.
Глава 7
Сейчас
Я решила узнать у Джека про то письмо для порядка. Мне просто хотелось убедиться, что это ерунда. Как повторный анализ крови для подтверждения, что проблема решена.
Я не стала спрашивать его вечером в кровати. Комнаты были холодные и гулкие, было слышно даже тиканье часов из комнаты его родителей, усиленное каменными стенами и пустотой.
И на следующий день, когда мы гуляли с огромными собаками его родителей, с Моцартом и Себастьяном, я его не спросила. Все нас обогнали, оставив под дождем, и наконец мы были одни, как никогда до этого в Обане.
Все выходные я боролась с желанием задать свой вопрос. Сама себя терзала, подмечая каждую возможность, и в животе сворачивался ком, – но не спросила. Точно так же было с Беном, когда я не сомневалась, что он меня обманывает. Всегда искала подтверждения. Рылась в его спортивной сумке, гадая, не найду ли распечатанную упаковку презервативов. Краем глаза заглядывала в его телефон, пытаясь разобрать сообщения. «Безумие», – говорил он, и так оно и было. «Неумение доверять, – сочувственно назвала это Одри. – Может быть, это как-то связано с твоей мамой?» И я тогда отвернулась, не в силах встретиться с ней взглядами. Дело было в том, что мама умерла. И оказалась не той, за кого себя выдавала. Вот так.
Дом у Россов был просторный, стоял среди гор Шотландии. Глядя на него снаружи, я ожидала каминов и покрывал на уютных диванах, но внутри дом выглядел иначе. Уютным он не был, но и современным тоже – оказался холодным, обветшалым и старым, с розовой ванной комнатой из восьмидесятых и коричневым диваном с продавленной спинкой. Тонкий слой пыли лежал почти повсюду, на полках стояли грязные стаканы. Дело было не в недостатке денег, а в чем-то еще, в каком-то снобизме.