и ненависти. Ненависти к кому? Вся ненависть была направлена на Витьку. Сейчас он выступал виновником всех бед. Про ночного гостя она уже не вспоминала. Даже если что-то с Ильей получилось не так, плевать на него. Без году неделя знакомы. И с Леночкой как-нибудь разберется. Вот прямо сейчас ей позвонит и расскажет, что ничегошеньки между ними не было. – Иди, Миш, иди, я через полчаса чайник поставлю, позову тебя, чайку попьем, с печеньем твоим любимым…
– Ага, обещала пообедать вместе. Потом песни попеть, теперь про чай с печеньем. Сейчас опять кто-нибудь придет или позвонит, и ты забудешь все свои обещания!
– Ну давай споем. Давай, прямо сейчас! – Язык у женщины уже заплетался. – Ой, цветет калина, в поле у ручья, эх!
– Мам, не надо. Я пошел. И правда много задали. – Сын развернулся и убежал за дверь.
– Ну и ф-ф-фиг с-т-бой, – прошипела женщина и, немного шатаясь, направилась к шкафчику. Рука нащупала бутылку не сразу. Уронила. Зазвенели тарелки, но Вера уже не обращала внимания на звуки. Уже не заботилась, услышит или нет сын. Цель была одна. Достать. Выпить. Унять боль. Забыть обо всем.
***
Темнота. Черная, страшная, пусто кругом. Все вокруг черное, мрачное, но при этом крутится с бешеной скоростью. Как я понимаю, что крутится? Не видно же ничего. Или это я кружусь, лечу куда-то? Господи, куда ж я лечу-то? Где все? Где всё? Вера, Вера, кто там кричит, зовет какую-то Веру? Кто такая эта Вера, и чего она им сдалась? Я-то лечу, и мне нет дела до какой-то там Веры…
Она очнулась оттого, что кто-то бил по щекам. Больно бил, хлестко. Её никогда не били. Отец в детстве иногда грозил ремнем, вешал на гвоздик у двери, но в руки никогда не брал. Вера не знала, что такое, когда бьют. Влад был интеллигентным, не то что не бил, голос никогда не повышал. А тут раз, два, аж голова дергается из стороны в сторону. Сопротивляться бы нужно, но сил нет. Тело как будто не слушается.
– Вера, Вера, да очнись же наконец! – Хлопнула дверь холодильника, и женщина ощутила обжигающий лед на лбу. Ни говорить, ни шевелиться мочи не было, надо просто открыть глаза. Открыть глаза, точно, как она сразу не додумалась. Женщина приложила неимоверные усилия. Напрягла все лицевые мышцы, но свет так и не увидела.
– Ну слава Богу, морщится, значит, все в порядке. На, Миш, убери лед обратно в морозилку. – Сильные руки подхватили ее за плечи и поволокли куда-то. Вера дернулась, сознание враз вернулось.
– Ну все, хватит! Куда меня тащите? – Она разлепила веки и увидала Витькино испуганное лицо. Вдруг все вспомнила. Вспомнила, как он ушел, хлопнув дверью. Кровь ударила в лицо. – Ты вообще что здесь делаешь?
– Мам, это я дяде Вите позвонил. – Мишка глядел на мать исподлобья. Нахмурился, нахохлился, но в голосе сквозил испуг.
– Зачем ты его позвал? Я тебя просила?
– Мама, я за тебя испугался. Ты лежала и не двигалась. Я кричал, тряс тебя, а ты не двигалась. – Мальчишеские губы задрожали. Вера только сейчас поняла, что он кривился только ради