это было не про меня. Но, видимо, чувствовал, что придёт время, когда Душа взбунтуется.
Маяковский сначала показался чужим со своими непонятными лесенками. Но потом я вжился в его отточенную технику стихосложения, богатые образы…
Первые записки девчонкам были написаны несовершенными зарифмованными строчками:
«Твой сердце – цветок моей жизни,
в ночном небе сверкаешь звездой.
Каждый день умираю от мысли —
у тебя есть кто-то другой…»
Как ни странно, но вот этот юношеский бред стал первой песней на мои стихи. Стихотворение пришлось по душе приятелю Валерию Панкову, будущему профессиональному певцу, который учился в параллельном классе. Он сочинил мелодию и исполнил получившийся словесно-музыкальный винегрет под гитарный аккомпанемент на школьном вечере. Ребятам наша совместная работа понравилась.
Пошли состязаться во мне две ипостаси – стихоплёта и футбольного вратаря, каковым я мечтал стать с самого детства.
Писал тогда я по любому поводу и без повода… На протяжении десяти с лишним лет. Пока не стукнуло 27. Накопилась стопа тетрадей, по наивности причисляемых мной к Великим, но неоценённым трудам. Нельзя сказать, что я их не пытался кому-то показывать. Посылал по рекомендации Фальковского Всеволода Александровича (он в ту пору руководил седьмой лабораторией Всесоюзного Научно-Исследовательского Института Твёрдых Сплавов, что – на Варшавке) подборку виршей в «Московский комсомолец» его двоюродному брату – Андрею Яхонтову. Естественно ответ был, хоть и тактичным, с дружеским напутствием, но отказывающим. Мол, рановато тебе парень – на газетные страницы.
Я нисколько не обиделся. Потому что в других местах даже не рассматривали. Но когда читал стихи знакомым – упивался нескончаемым дифирамбам. И я поверил в свою звезду.
Эта слепая вера длилась довольно долго – до 1986 года. Именно тогда жена принесла мне объявление о приёме в Литературное объединение «Московские зори» при ДК «Москворечье». Оно было платным (5 рублей в месяц), но, как оказалось, эти деньги пошли впрок.
ЛИТО базировалось не в самом Доме Культуры, а в помещении, принадлежащем ему. И находилось оно тоже на Каширском шоссе в двухэтажном полуразвалившемся здании, в захолустном дворике. В подобных, по соседству – ещё прозябали люди. Когда я вошёл за полчаса до начала, там уже расхаживал по большой комнате худощавый человек с бородой и длинными волосами лет сорока пяти-пятидесяти. А за продолговатым столом сидела интересная женщина того же возраста и пожилой мужчина с умным, проницательным взглядом.
– Здравствуйте, – поприветствовал я всех, – Мне бы – в «Московские зори»…
– Вы как раз пришли по адресу, – ответил бородатый и представился, – руководитель Литературного Объединения – Весенний Игорь Борисович. А Вы —поэт?
– Не знаю, – замялся я, – Сергей Берсенев меня зовут… А поэт ли… Не мне решать.