приехал, и половина передка помята была! – вспомнил наконец он.
– Так и было. – согласился Чу-Чухин.
– А вот что там ещё было – уже и не припомню. Напомни. – предложил старик Литерный.
– Да, расскажи, расскажи. – придвинулись поближе паровозы. Байки за ангаром во время утреннего или вечернего отдыха были любимым занятием обитателей депо.
– Да тут-то и рассказывать нечего, – начал Чу-Чухин. – В общем, было все так.
Ехал я тогда груженый. Вез, если не изменяет память, то ли трубы, то ли арматуру. Словом, что-то металлическое на соседнюю металобазу. Груз выдался тяжелым и неудобным. Постоянно ерзал в вагонах и на поворотах каждый раз приходилось прикладывать дополнительные усилия, чтобы не перевернуться.
А денек выдался тогда распрекраснейший. На небе ни единой тучки, солнышко веселое, так и греет бока, ветерок легкий, попутный. Пути железнодорожные свободные, ни одного встречного и ни единой задержки на полустанках. Только груз тяжелый, а в остальном – одно удовольствие кататься.
Я сошел уже с магистральной дороги и свернул на нашу западную ветку, а там, через три километра, нужно было опять взять на запад, разгрузиться на базе, да вернуться вновь к нам на ветку.
И вот где-то, в этом промежутке, я и заметил Колобчука. Точнее, не совсем его. Сначала показался домик станционного смотрителя. Те самые домики, которые раньше было множество на дорогах и где жили железнодорожники, которые следили за стрелками, следили за полотном и иными коммуникациями железнодорожными. Например, за телеграфными столбами.
Сейчас таких домиков осталось совсем немного, их заменили чем-то, но вот нам посчастливилось, у нас их все же несколько осталось. И вот в одном из них живут старик со старухой. Есть у них внучка, которая приезжает к ним на лето, кот Вредина и собака Бобанька.
Колобчука я встретил в самый разгар истории, потому первую её часть перескажу с его слов.
И так, как описано в поваренной книге по приготовлению Колобчуков, однажды дед и бабка решили поесть. Но у них, как водится, сразу же ничего не оказалось. Дед порекомендовал бабке пол помести, мешки потрусить, по сусекам поскрести, да в погреб заглянуть. Да так грозно порекомендовал все это сделать, что сразу же нашлись и мука, и соль, и сахар, и ещё что-то, что в тесто в таких случаях кладут.
Замесили они тесто и слепили колобка. Разогрели печь, поместили его туда, чтобы испекся. Да заслонкой прикрыли. А сами, и дед, и бабка, и внучка, и кот с собакой присели на лавку и принялись ожидать. Прошло какое-то время, бабка даже дремать начала, как с той стороны, со стороны печи, в заслонку постучали. Да так громко постучали, что заслонка после третьего раза отскочила в сторону, а из пылу да из жару выскочил на свет выпеченный улыбающийся Колобчук.
– Ага! – закричал он. – Знаю я что вы со мной сделать хотите! Съесть меня хотите! Только вот я против. – выпалил он и пока все в растерянности