Повезло и на этот раз, трубку поднял сам Джеральд.
– Мистер Лаутон, – главное, чтобы Джеральд понял важность этого разговора, – я позвонил по вашей просьбе.
Незнакомец не мог знать, что они лично знакомы с Лаутоном. Этого вычислить было нельзя.
– Слушаю вас, – Лаутон принял его игру, значит, сумел правильно прочесть письмо.
– Мы сегодня утром говорили с вами и условились, что я вам снова позвоню. Простите, мистер Лаутон, но я вынужден отказаться. По делам редакции я уезжаю в Москву завтра утром и вернусь не скоро, месяца через два. Согласитесь, что вы не можете ждать так долго.
– Конечно, – Лаутон даже придал своему голосу некоторую раздражительность, – очень жаль, мы рассчитывали на вашу помощь. В двенадцатом отделе Интерпола нас уверяли, что вы согласитесь. Видимо, их психологи просто не умеют работать. Мы хотели вас задействовать. Я даже привез ваше старое удостоверение сотрудника экспертного отдела ООН. Мы даже сохранили ваш номер. Очень жаль.
Дронго улыбнулся. Проверенная школа. Лаутон сумел сказать все, что нужно. Теперь они сумеют разобраться с этим вежливым шантажистом. Теперь козыри у него в руках и игра пойдет на равных.
– До свидания, – попрощался Дронго.
Теперь все было ясно. Завтра вечером, в двенадцать часов по нью-йоркскому времени, в восемь часов вечера по московскому он позвонит по старому телефону в экспертный отдел специального комитета ООН и получит необходимые инструкции и указания. В свою очередь, ему удалось сообщить Лаутону, что он предполагает вернуться через день, и встретиться они должны в месте, указанном в письме. Обычное, вполне вежливое письмо содержало в себе три закодированные фразы. Первая указывала на чрезвычайную опасность для его отправителя. Вторая сообщала о месте встречи. Третья обговаривала время. В данном случае «вернусь через два месяца» означало – «увидимся послезавтра», а выражение «искренне сожалею» подчеркивало степень опасности. Если учесть, что в конце письма была проставлена дата его написания, то Лаутон должен был понять – о письме говорить не следует. Что он и сделал во время их телефонного разговора. «Напрасно они меня втянули в эту историю», – подумал Дронго о своих противниках. Правда, этот упрек в какой-то мере относился и к сотрудникам Интерпола, так недальновидно засветившего наиболее ценного агента для участия в этом расследовании.
На следующее утро, приблизительно в шесть часов утра, его разбудил короткий звонок. Открыв дверь, Дронго обнаружил конверт с лежавшими в нем билетами и деньгами. Через полчаса он уже выходил из дома. На улице было довольно тихо в эти ранние часы.
«Дилетанты, – поморщился Дронго, – не учли, что в это время на улицах почти не бывает людей и я быстро вычислю наблюдателей».
Впрочем, его наблюдатели и не думали прятаться. Они вежливо следовали на расстоянии в сто метров в темно-красной «девятке», предпочитая не сокращать расстояния. Они даже остановились, молча наблюдая, как Дронго ловит попутную машину. На мгновение у него мелькнула озорная мысль, что можно попросить подвезти его в аэропорт