самом деле?
Я даже не посмотрел на него.
– И эта новость состоит в том, что ты больше не будешь есть черствые багеты. Это все в прошлом.
Он внимательно огляделся:
– Влади, останови!
Шофер остановил «мерседес» и включил аварийную сигнализацию. Машины, гудя, стали объезжать нас.
– Чего тебе сейчас хочется? – не унимался Дюбре, показывая на булочную.
– На данный момент ничего. Абсолютно ничего.
– Прекрасно. Тогда ты зайдешь в булочную, спросишь хлеба, пирожное, не важно что, а когда тебе принесут, найдешь предлог отказаться и потребовать другое. И найдешь повод отказаться и от второго, и от третьего, и от четвертого. А потом заявишь, что ничего не хочешь, и уйдешь, ничего не купив.
У меня засосало под ложечкой и лицо залил румянец. Секунд пятнадцать я ничего не мог выговорить.
– Не могу.
– Не можешь, но через несколько минут попробуешь.
– Это выше моих сил.
– Влади!
Шофер вышел, открыл мою дверцу и ждал. Я испепелил Дюбре взглядом и скрепя сердце вылез из машины. Быстрый взгляд в сторону булочной. До закрытия еще час, народу полно. Сердце мое бешено колотилось.
Я встал в очередь, как на эшафот. Впервые с моего приезда во Францию запах свежего хлеба вызвал у меня отвращение. Внутри все сновали и толкались, как на заводе. Продавщица передавала заказы на кассу, кассирша громко их выкрикивала и принимала деньги, а ее товарка тем временем занималась следующим клиентом. Как в хорошо срепетированном балете. Когда подошла моя очередь, за мной уже выстроились человек десять. Я сглотнул слюну.
– Месье? – обратилась ко мне продавщица своим пронзительным голосом.
– Багет, пожалуйста.
Голос мой звучал глухо, в горле пересохло.
– И один багет для месье!
– Евро десять, – сказала кассирша.
Она слегка пришепетывала и брызгала слюной, когда говорила, но никто не пытался оградить от брызг свой хлеб.
– Мадам?
Продавщица уже обращалась к следующему клиенту.
– Хлебец с шоколадом.
– И хлебец с шоколадом для мадам!
– Прошу прощения, а нельзя ли мне не такой черствый? – выдавил я из себя.
– Евро двадцать для мадам!
– Пожалуйста, – сказала продавщица, протянув мне другой багет. – Мадемуазель, что для вас?
– Хлеб для гренок, без корочки, пожалуйста.
– Извините, но я хотел бы хлеб с отрубями.
Мой голос заглушала хлеборезка. Продавщица меня не услышала.
– Без корочки для мадемуазель!
– Евро двадцать пять.
– Мадам?
– Нет уж, извините, – снова начал я, – я бы хотел наконец получить хлеб с отрубями.
– И хлеб с отрубями для месье, кроме багета!
– Итого три евро пятнадцать, – произнесла кассирша с фонтаном брызг.
– Молодой человек, что для вас?
– Нет, я хочу хлеб с отрубями вместо багета, а не