должен их убить. Всех. Это твоя первая миссия. Первая.
Плетка Катрин щелкает особенно громко, и Сталин заходится лаем.
– Но я ведь не преступник! Я не хочу никого убивать!
– Это будет тебе во благо, – говорит он, скандируя каждое слово.
Меня охватывает паника. Ноги подкашиваются, челюсть начинает дрожать.
– Ни за что. Я… я совсем не хочу… совсем. Не хочу!
– Надо! Поверь мне, – произносит он вкрадчивым голосом, – все это из-за твоей истории, понимаешь? Только во мраке ты поймешь, как выбраться из мрака. Не бойся.
– Не могу, – шепчу я. – Не могу…
– У тебя нет выбора.
Голос его становится все настойчивее, взгляд все пронзительнее. Он медленно приближается ко мне.
– Не подходите! Я хочу выйти отсюда!
– Не сможешь. Слишком поздно.
– Отстаньте!
Я бросаюсь к высокой двери зала. Заперто. Я изо всех сил дергаю за ручку.
– Откройте! – ору я, молотя по двери кулаками. – Откройте дверь!
Дюбре медленно приближается. Я прислоняюсь к двери спиной, сложив руки крестом:
– Вы не можете меня заставить! Я никого не стану убивать!
– Вспомни: ты ведь дал согласие!
– А если я возьму его назад?
Мой ответ вызывает у Дюбре взрыв хохота. Демонического хохота, от которого в жилах стынет кровь.
– В чем дело? Что вас так насмешило?
Скривив губы в гримасу, он оборачивается к Катрин. Она смотрит на меня, и на ее лице расплывается мерзкая улыбка, от которой меня начинает тошнить.
– Если ты берешь свои слова обратно… – начинает он медленно, с макиавеллиевской усмешкой, и тусклое пламя свечей отбрасывает на его лицо дьявольский отблеск, – если ты берешь свои слова обратно, я вношу тебя в список и отдаю его… кому-нибудь другому…
В этот момент я чувствую, что ручка двери у меня за спиной поворачивается. Я выскакиваю за дверь, отпихиваю слугу и бросаюсь бежать.
А за мной жутким эхом несется, раздаваясь на лестнице и в коридоре, голос Дюбре:
– Ты дал согласие! Ты дал согласие! Ты дал согласие!
Я проснулся, как от толчка, задыхаясь, весь в поту. Вид привычных предметов вокруг понемногу вернул меня к действительности.
Я испытывал облегчение оттого, что все это было только во сне, и одновременно тревогу, как бы события и на самом деле не приняли тот же оборот. Ведь мне же ничего не известно ни о самом Дюбре, ни о его истинных намерениях… Я ввязался в игру, не зная ни правил, ни конечной цели. Ясно только одно: я не могу из нее выйти. Это правило я уразумел и принял его очертя голову…
Часы показывали шесть. Я встал и медленно начал собираться на службу. Жизнь брала свое, надо было возвращаться на работу, хотя уже сама перспектива вновь оказаться в этом осином гнезде приводила в уныние.
При моем появлении Ванесса вскочила и просеменила за мной по коридору в кабинет.
– Я не знала, придешь ты сегодня или нет, но, в ожидании