не вытащила из пакета. Я засунула его в недра шкафа прямо в упаковке, вместе с чеком и ярлыками, намереваясь при случае вернуть покупку в магазин.
И все же оставался микроскопический шанс на то, что я найду в себе мужество надеть его.
Дату ее дня рождения я знала так же хорошо, как дату своего собственного: тридцатое августа.
Это была пятница. В тот день на Мейн-стрит произошло большое событие: появился бродячий пес. Он был без ошейника и, судя по затравленному виду, много чего пережил на своем веку. Серый и кудлатый, он шарахался от всех, кто пытался его погладить, а услышав автомобильный гудок, в панике забился за помойные бачки на заднем дворе «Капитанской рубки».
– Видите желтую солончаковую глину на задних лапах? Она с западного берега ручья Никибогг-крик, – объявил офицер полиции Локке, радуясь первому за год загадочному происшествию.
В тот день все только и говорили о псе: что с ним делать, где он побывал. Лишь намного позже я вдруг задумалась о том, что он появился из ниоткуда, и задалась вопросом: не было ли это знаком, предостережением о приходе чего-то ужасного, о том, что мне следует выбрать не возвышенную и загадочную Неизведанную Тропу, а проторенную дорогу, проложенную задолго до меня и ярко освещенную, – дорогу, которую я хорошо знала.
Впрочем, тогда было уже слишком поздно. Солнце зашло. Сонный Сэм отправился домой. Я перевернула стулья в кафе ножками вверх и поставила их на столики. Вынесла мусор. И вообще, такова уж человеческая природа. Кто и когда обращает внимание на предостережения?
Мои родители пребывали в полной уверенности, что я, как обычно, поеду вместе с ними в Уэстерли, в кинотеатр «Седьмое небо», где по пятницам показывали классические комедии.
– Вообще-то, у меня на сегодняшний вечер другие планы, – заявила я.
Папа пришел в восторг:
– В самом деле, Бамбл? Это просто здорово.
– Я еду в Уинкрофт.
Родители умолкли. Мама, которая только что повесила на дверь табличку «Закрыто», обернулась ко мне, кутаясь в кардиган и дрожа, хотя на улице было двадцать четыре градуса.
– И давно ты это решила? – спросила она.
– Не очень. Я буду осторожна. И вернусь до полуночи. У Уитли сегодня день рождения. Они все там будут. Думаю, мне стоит с ними повидаться.
– Уже темно, а путь неблизкий, – осторожно заметил папа.
У мамы был такой вид, будто ей только что сообщили, что жить мне осталось от силы полтора месяца. Иногда, расстроившись, она принималась жевать воображаемую жевательную резинку. Как, например, в тот момент.
– Невозможно пройти через горе, избегая встречи со своим прошлым.
– Дело не в этом. Я…
– Все в порядке, Виктория, – положил руку ей на плечо папа.
– Но доктор Квентин сказал, что ты должна избегать стрессовых ситуаций, в которых…
– Мы же уже пришли к выводу, что доктор Квентин – идиот, – отрезала я.
– И в самом деле, идиот, – сочувственно кивнул