Это же павильон Беларусьфильма какой-то! Где аутентичность? Взгляните на стены! Эх!»
Человек в очках поискал, куда плюнуть, не нашёл и снял очки, вложив в этот жест столько презрения, что все и правда возмущённо отвернулись к окнам.
«Вы на них не обижайтесь, – добродушно сказал кто-то по-немецки, и Австриец обрадованно потянулся на этот спасительный голос. – Они, по сути, очень хорошие люди. Просто говорят чаще, чем нужно. Вы и правда из Австрии?»
Доброжелательно улыбаясь, на него смотрел толстый человек в кепке. Они виделись на вокзале, когда покидали столицу – толстяк сначала пил пиво, а потом уснул, и вот теперь свежий, румяный, заспанный, как кусок свинины, который только что достали из холодильника, он смотрел на австрийца и лучезарно улыбался.
«Хольгер, – протянул он пухлую руку. – Хольгер Кунце, из Ганновера».
«Руди Шпецль, – с облегчением пожал руку Австриец. – Из Граца. Нет, всё хорошо. Уже хорошо. Я знал, куда еду. Но немного не рассчитал своих сил».
«Приехали за женой? – улыбнулся с пониманием Кунце. – Я так и подумал. Первый раз я тоже приехал с этой целью. К сожалению, не сложилось. Меня обманули. Так просто, будто это был такой таможенный сбор. Но я не разочарован. В конце концов, мне всегда нравились приключения, а где их искать? На Балканах опасно, там всегда было опасно, когда едешь один. В Албании? Нет, спасибо! Здесь ближе и проще договориться. А то, что здесь можно найти хорошую бабу… Возможно, раньше так и было. Но всё давно уже поменялось».
«А мне говорили, что здесь только свистни», – разочарованно произнес Шпецль.
«Кто говорил? Надо серьезнее относиться к источникам, – засмеялся Кунце. – Это был твой сосед в Граце? Давай на ты, ок?»
«Согласен, – удивленно сказал Шпецль. – Да, сосед. Как ты догадался?»
Дома, по ту сторону границы, он никогда бы не позволил себе так быстро, с полуоборота, завести такую искреннюю беседу. Даже чтобы поговорить дома с соседом – а тот был неплохой человек, с мозгами. Искренность – это ерунда. Но здесь, в автобусе, который не спеша забирался на холм, ему вдруг стало легко и приятно от своей откровенности. Хотелось, чтобы этот Кунце говорил, всё равно что. Но он говорил действительно умные и интересные вещи.
«Я же говорю, я здесь четвёртый раз, – удовлетворенно прищурился Кунце. – Наслушался историй».
«И правда, это был мой сосед… У него русская жена… Но он привёз её семь лет назад… И уже развёлся. Сейчас она в Вене», – пробормотал Шпецль.
«Семь лет, – прогудел насмешливо Кунце. – В Вене! Дурят нашего брата… А семь лет назад, скажу я тебе, здесь многое можно было брать голыми руками, если знаешь нужных людей. А если ещё говоришь немного по-русски…»
«Ты говоришь по-русски?»
«Не идеально, но… – Кунц вздохнул и положил руку на спинку стула Шпецля. – Многое понимаю и ещё больше могу сказать. Естественно, если они не болтают, как бешеные. О чем тут был спор, я так и не понял. Они кричали, как обезьяны. Если