тебе. Свиделся же ты с племянником фараона – и даже убытка не понес. Только лучше бы тебе о принцессе даже не мечтать. Дерзость это непростительная, грех святотатственный, что отягчит сердце твое в День Суда – и быть ему тогда в стозубой пасти Амат!47
– Д я и не мечтаю, – смутился Лот под осуждающим взглядом горшечника. – Просто любопытство разобрало от рассказов твоих необычных. Так что ты посоветуешь подарить мне Аменанху?
– Что подарить? – на секунду задумался Хенум. – А подари ты ему колчан! Какой же еще подарок может быть к стрелам твоим знатным? Я тебе даже подскажу, где купить лучшее. Только не дешево это будет стоить, если хороший колчан брать. Осилишь?
– Осилю! Я даже два колчана возьму, если золота хватит. Самых лучших. Хочется мне угодить столь важному вельможе. Вдруг еще купит он у меня стрелы? А если даже и не купит, не велика беда. Тому хотя бы рад буду, что не в убытке останусь. Я ведь и не надеялся уже, что продам их. Да и город мне посмотреть страсть как охота. Он ведь мне лично приказал стрелы к нему во дворец принести – Аменанх. Вот и посмотрю. И как это я сам не догадался – насчет колчана? Благодарю тебя, Хенум, за добрый совет!
– Да что совет? – смутился горшечник. – За совет и ржаной лепешки на базаре не купишь. Ты помни, что я тебе о князе говорил. Остерегайся его нежданной милости! Хитрый он – Аменанх. Нет в нем великодушия, хоть и царской крови от роду. Хитрый и жестокий.
5
Высоки стены Иттауи – выше самых высоких пальм возвышаются над равниной его квадратные башни. Сверкают его стены за тысячи шагов для всякого путника, идущего по фараоновой дороге, сотнями отполированных гранитных плит, равномерно вправленных в глыбы песчаника. И когда уже приближаешься на расстояние выстрела стрелы, сияние становится столь нестерпимым, что невольно щурится путник и склоняет голову перед этим великолепием. А ближе, если и захочешь, просто так и не подойдешь: окружены стены глубоким и широким рвом, заполненным водой. А за рвом – высокий песчаный вал. И стоят копейщики на возвышении вдоль всей стены, а на самой стене стоят наготове лучники. И чтобы пройти к воротам крепости, необходимо пройти через мост, отстояв в очереди, если нет у тебя специальной печати, дающей право на свободный вход. И всех на том мосту опрашивают: кто таков, и по какому делу в фараонов город пожаловал. И если не смог убедить стражника, что есть в том необходимость, или вид твой ему чем-то не понравился, отгоняют тебя. И лучше не пытаться даже спорить или в очередь снова становиться – отгонят тебя уже дубинами или, хуже того, схватят и отведут к писцу для допроса. А к писцу въедливому в руки лучше не попадаться – одурачит хитрыми вопросами самого умного и заставит трястись от страха любого смельчака, выставив неправым, даже если прав. И запишут твое имя на папирусе, и горе тебе, если и через десять лет попадешься с малой провинностью пусть и в другом месте и другому писцу – все припомнят и накажут вдвойне.
Так напутствовал почтенный Хенум Лота, зашедшего в лавку гончара ранним утром, прежде чем идти в Иттауи.
– Я вот ни разу в городе не был, – сказал старик. – Да и что