Политическая наука №3 / 2017. Советские политические традиции глазами современных исследователей
событиями, первый этап постсоветской истории оказался довольно беден в смысле оригинального внутреннего содержания. Стратегический замысел преобразований 1990‐х годов, который сами реформаторы характеризовали как «обмен власти на собственность» и «выкуп России у номенклатуры» [Гайдар, 1995, с. 103], трудно считать чем‐то принципиально новым по сравнению с объективной направленностью экономической политики горбачевского руководства периода 1988–1991 гг. На деле состоялся не обмен, а модификация в рыночных условиях дуалистического единства «власти / собственности» и производного от него социального порядка. Даже изменения в составе элиты дают основания говорить, скорее, о континууме или эволюционной трансформации, но никак не о революционной смене правящего слоя.
У либеральных реформаторов, безусловно, было намерение радикально преобразовать само общество, но сделать это они стремились при помощи «невидимой руки рынка». Для этого государству требовалось «уйти» из сферы экономики, а также по возможности сократить свою «сферу ответственности» за социальное обеспечение. В результате российское общество оставалось без традиционной опеки со стороны государства на протяжении большей части 1990‐х годов. Задача целенаправленного институционального строительства так и не была переведена в практическую плоскость; предполагалось, что новая институциональная среда сформируется вследствие мер по разгосударствлению экономики. В то же время, несмотря на внешне инновационные формы «ухода» государства из экономики (ваучеризация, чуть позднее – залоговые аукционы), фактически этот процесс осуществлялся с использованием традиционной машинерии, обеспечивающей перераспределение командных позиций внутри системы «власть-собственность».
Два с небольшим года, разделяющие «Преображенскую революцию» 19–21 августа 1991 г. и принятие Конституции новой России 12 декабря 1993 г., вне всякого сомнения, стали временем решающей трансформации политического порядка и определения вектора его последующего развития. В этот же период российское общество испытало сильный травматический шок, сопровождавшийся утратой жизненных ориентиров для десятков миллионов людей. Причем борьба за власть – между Борисом Ельциным и Михаилом Горбачевым в последние месяцы номинального существования Советского Союза, затем – между Ельциным и Верховным Советом – способствовала тому, что социальная травма оказалась еще более болезненной. В этой борьбе определяющими были решения и действия основных политических акторов, тогда как структурные ограничения были недостаточными, чтобы предотвратить насильственную развязку 3–4 октября 1993 г.
Силовое разрешение политического кризиса осени 1993 г. означало закрытие «окна возможностей» для учреждения нового конституционного порядка на основе политического компромисса. Варианты Конституции, которые могли быть согласованы в ходе диалога между сторонами конфликта, предусматривали большую или меньшую степень