белой ночной сорочке стояла на пороге в неком подобии нимба, созданного льющимся снаружи светом ламп. Ее волосы клочками торчали во все стороны, как будто она только что скатилась с кровати.
– Потрудитесь объяснить, что вы делали в буфетной Айви в три часа ночи?! – гневно вопросила профессор Девайн.
Лотти прикусила язык, чтобы сдержать поток крепких выражений в адрес Элли.
Да, идиотка великовозрастная, что ты там делала?!
Элли притворно зевнула во весь рот, как будто только что проснулась.
К чему это кривляние? Профессор ни за что тебе не поверит!
– А? Что? В чем дело? – сонно спросила Элли.
Лотти удивилась, насколько правдоподобно у нее это вышло. Она явно не впервые проделывала подобные фокусы.
– Ха! – Циничный смешок профессора Девайн прозвучал скорее как утверждение. – Держите меня за дуру, мисс Вулф? – Несмотря на суровый тон, в ее глазах Лотти заметила озорные искорки.
Элли в упор посмотрела на профессора. Ей попался достойный соперник.
– Вы обе, идемте со мной.
Обе? Так нечестно!
– Да, Элли, и не забудь шоколадки, которые ты спрятала под подушкой Лотти.
Девочки растерянно переглянулись, недоумевая, каким образом профессор Девайн могла об этом узнать.
В угрюмом молчании они последовали за деканом: Лотти – в розовой ночнушке с диснеевскими принцессами, Элли – в пижаме с героями «Звездных войн». В барочных декорациях тускло освещенного коридора процессия смотрелась весьма странно.
Лотти представляла все виды ужасных наказаний, которые их ждут. Как же это все несправедливо! Она преспокойно спала в своей постельке, она ни в чем не виновата. Словно почувствовав ее отчаяние, Элли вытянула шею и прошептала ей на ухо:
– Я всего-навсего хотела устроить ночной пир, ну, чтобы скрепить нашу дружбу, и все такое…
Лотти смерила соседку по комнате самым выразительным взглядом из серии «ты-что-издеваешься?», на какой была способна, но получилось не очень, потому что обе начали давиться смехом, изо всех сил стараясь не расхохотаться в голос над своим нелепым положением.
В том крыле корпуса, по которому они сейчас шли, Лотти прежде не бывала. Коридор был шире, его отделка – более изысканной и богатой, нежели в других. В конце, над дверью в комнаты декана, висел огромный портрет в золоченой раме, изображавший улыбающегося женоподобного мужчину в маленьких прямоугольных очках. Лотти узнала в нем основателя школы Роузвуд-Холл, Уильяма Тафти.
Профессор Девайн отперла дверь и жестом пригласила девочек войти. Лотти ожидала увидеть величественный кабинет с массивной темной мебелью – идеальное место для вынесения порицаний и выговоров, – но, к своему изумлению, оказалась в самой очаровательной комнатке из всех, какие ей доводилось видеть. На полу, покрытом мрамором нежного персикового оттенка, лежал большой пушистый ковер, в центре возвышался изящный кофейный столик светлого дерева. Стеклянную поверхность столика украшал