младшую, у которой первая связь с мужчиной осталась в памяти чем-то смутно напоминающим «изнасилование бревна». Она всегда тянулась к запретному, к интимному и даже отчасти – к развратному. Но, мамочки, как же она прелестно краснела, когда обнаруживала в себе этот интерес.
Она понятия не имела, кто такой Тинто Брас и каков жанр его творчества, поэтому послушно запомнила. Обязуя саму себя непременно посмотреть его фильмы. Женщину найти в себе очень хотелось: она сама понимала, что ущербна в свои двадцать четыре. Вроде и жена, и мать, но такая ещё, в сущности, девочка.
Курортные романы – такое же банальное явление, как красавцы в лимонных шортах, флиртующие со своими красавицами. В кого ни плюнь – каждого задело, у кого, конечно, вообще была возможность посетить курорт. Так она рассуждала. Это просто выжимка из огромного количества сопливых страниц, потому и без кавычек. Она как-то уж очень примитивно анализировала жизнь и чувства других людей. Всё время противопоставляя себя всему банальному, но, вот тут я даже себя не одерну, попалась как самая обыкновенная дурочка. Даже, может, ещё страшнее – как дурочка с претензией на богатый внутренний мир.
5
– Лена, ты видела, на той стороне, за палатками какой-то крест над домом. Не могу понять, это православный или католический. Что у них вообще в Болгарии, католицизм?
– В Болгарии, вроде, Православная Церковь…
Сёстры обогнули спящую торговую зону и подошли к небольшому одноэтажному монастырю. Она довольно хорошо разбиралась в религиозных вопросах, так что согласилась с сестрой, что монастырь православный. Правда, он совсем не походил ни на один из тех, в которых ей приходилось бывать. А в этой области опыт у неё был не меньше, чем у сестры с мужчинами.
– Как ты думаешь, что за монастырь, в честь кого?
– Вполне логично, что Константина и Елены… было бы странно, если бы единственный монастырь на территории курорта «свв. Константина и Елены» носил бы другое название.
– Твой, стало быть, монастырь…
– Ха-ха! Ладно, пошли уже домой, и так загулялись.
– Подожди минутку… – странная мысль созрела в этот момент в её нельзя даже сказать, что голове… мысль абсолютно дикая для любого, даже не воцерковлённого человека. Она почувствовала, что хочет попросить, может попросить. У Него Одного того, что Он бы не ободрил никак. Она отошла от сестры и встала спиной к каменным горчичного цвета стенам монастыря, закрыла глаза и прошептала: «Прошу тебя, дай мне его, помоги мне понять, что я живая. Я ничего сейчас так сильно не хочу, как его. Который сможет вместе со мной любить всё это… Дай мне новое чувство, пожалуйста… дай мне любовника…»
– Ты чего это делаешь? Пошли! – сестра не слышала её слов, но чувствовала, что младшая уже впустила в свою жизнь крошечные молекулы безумства. Как любые молекулы, они размножаются в прогрессии и очень быстро.
– О, красавицы!