мы уже, конечно, не найдем, но и мой не хуже.
– Ты надежный друг, Бобер, я буду молиться о тебе небесам, – сквозь слезы произнесла Дея.
По особому расположению звезд на небе Дея поняла, что близится полночь, а, значит, ей пора собираться. Она не спеша надела набедренную повязку, плетеные сандалии, и снова оголила грудь. Потом немного постояла, слушая звенящую тишину, и взяла в руки меч. Оружие Кастора было немного тяжелей ее собственного, украденного, да и приноровиться к нему, «набить руку» к его использованию, Дея не успела. Она волновалась, но страха в ее душе больше не было, ведь сейчас перед ней стояла нелегкая задача – преодоление самой себя. И победа, конечно.
Рабыня неслышно вышла из своего жилища и огляделась. Она знала, что многие девушки из соседних бараков сейчас не спят, ведь они знают о том, что ей сегодня предстоит. Кто-то переживает за нее, кто-то завидует, что одной из них выпала такая возможность – побороться за свою свободу. Но из бараков никто не выходит, и даже стрекот сверчков не нарушает в эту ночь безмолвие волнующего момента.
Круто развернувшись на месте, Дея решительными шагами пошла прочь от своего жилища, думая о том, что лучше ей погибнуть, чем возвратиться сюда снова.
Огромную арену возле императорского дворца снова освещали сотни факелов, и среди зрительских мест не было ни единого пустовавшего. Снова раздавались нетерпеливые крики толпы, а из клетки с тигром, стоявшей в полутьме под аркой, доносилось глухое рычание возбужденного животного, которому сегодня, однако, не доведется выйти на арену. Все было, как обычно, и ни для кого сегодняшний бой не имел такого значения, как для Деи. Рабыня была уверена в том, что среди сотен пар глаз на нее сейчас смотрят и глаза Императора, но не искала его взгляда.
Биться предстояло попарно, Ливии с Хеленой, а Дее с Тэсией. Кто и каким образом определил этот выбор, девушка не знала, но сейчас для нее это уже не имело никакого значения. Тэсия, ее «заклятая подруга», яростно раскручивала цепи, готовясь к состязанию, и периодически кидала в сторону соперницы взгляд, в котором смешались и злоба, и страх, и надменность, с какой дамы голубых кровей обычно смотрят на своих служанок.
Паре Дея-Тэсия предстояло выступать первыми. Теперь уже, перед самой битвой, рабыня стала лихорадочно искать глазами Императора. Что бы ни случилось – он должен это видеть. Но найти правителя ей так и не удалось. Не прийти сюда он не мог, значит, сидит где-нибудь на заднем ряду, неузнанный, под покровом ночи и темных одежд. Она слышала рев толпы, сквозь которую пробивался взволнованный рык животного в неволе, и представляла себя на месте этого несчастного тигра, которого поработили люди и заставляли себя потешать. Когда эсседария пронеслась мимо нее, возвестив о начале сражения, Дея перекинула меч из одной руки в другую, приноравливаясь к его рукоятке и весу, и уверенно шагнула вперед, на арену. Битва началась.
Сегодня соперница Деи была, как никогда, уверенна в себе и хорошо подготовлена. Рабыня могла прочувствовать всю