как-то говорил о своём замысле Христа, при росписи Кирилловской церкви в Киеве: «Я хочу, чтобы всё тело его лучилось, чтобы всё оно сверкало, как один огромный бриллиант жизни». Бриллиант жизни, разбитый-расковерканный при падении – об окаменевшее дерьмо рутинного падшего мира… вот это я когда-то увидел в «Демоне» и других его работах.
Вспоминаю стихи Блока о нём:
Как тяжело ходить среди людей И притворяться непогибшим, И об игре трагических страстей Повествовать ещё не жившим. И, вглядываясь в свой ночной кошмар, Строй находить в нестройном вихре чувства, Чтобы по бледным заревам искусства Узнали жизни гибельный пожар!
В среде православных зелотов, конечно, Врубеля почитают едва ли не сатанистом; помню, один из таковых яростно утверждал: «Бог наказал – и в Кирилловском монастыре разместили психушку!…», на что я осторожно ответил: «А если посмотреть так: Бог сжалился – и лечебницу для страдающих душою поместили в монастыре…»
Вот так и смотрим… всяк со своей кочки.
В слове «апокатастасис» мне слышится – «катать».
(«О горе! мы шарам катящимся подобны!…», етс.)
Хотя, как мы знаем, оный Ориген был отлучён от Церкви не столько за свои умствования с идеально сферическими телами, сколько за другое.
предоставьте биографам погребать своих мертвецов
О земных грехах земной церкви…
О том, что обнажать эти грехи пред всем миром – хамов грех, а надо, пятясь спиной не смотря, укрыть.
(С чем я согласен; и так мы и пытаемся делать, правда; и пытаемся…)
– Оххх!… какое страшилище!… а что это у него на пузе – марка что ли прилеплена?…
– Да какая марка… это мы вот пытались прикрыть срам – а он, видите, всё пухнет да пухнет как на дрожжах; а холстиночка-то у нас маленькая.
Чрезвычайно простые слова Паисия Святогорца:
«Благий Бог терпит нас с любовью и никого не выставляет на позор, хотя и знает, как сердцеведец, наше греховное состояние».
А ведь верно.
Знаю по себе.
У меня, например, множество скверных грехов, а Бог их деликатно прикрывает от взглядов людей…
Господи, как бы прикусить язык и иметь сострадание к таким же грешникам, как я.
С днём преподобного Сергия Радонежского!
– И что ты слышал о монашестве?
– Ну как что… известно что. Нету больше монашества; в монастырь приедешь – там суета, стройка, золочение куполов, чёрные головешки – ещё же Серафим Саровский говорил и Игнатий же Брянчанинов, толпы туристов и никакой тебе исихии… В прежние времена ещё, может, было, а сейчас…
– Ну да, ну да… «Был один христианин, и того распяли»… логика знакомая, да. А я вот знаешь как думаю: есть монашество, никуда оно не девалось. Это не монашество