взяла мундштук, неглубоко затянулась.
– Хорошо, да? И вино такое странное… Знаешь, так редко бывает по-настоящему хорошо. Как во сне. Иногда видишь такие сладкие сны… такие долгие… особенно в детстве… куда-то плывешь, плывешь… так хорошо, так сладко… и вдруг просыпаешься – бац! зима… в школу… физика… – Она вздохнула и мягко сказала, беря его за руку: – Знаешь, давай выпьем за нас. Я тебя люблю. И пускай не говорят, что жизнь – это для других. Неправда. Жизнь – это для нас. И не когда-то, а немедленно. Да? Вот прямо сию секундочку.
– Ну.
– Потому что если ждать, когда жизнь начнется по-настоящему, так она вся пройдет – и не заметишь.
Ева подняла полупрозрачную чашку, в которой было подано маслянистое душистое вино.
– И вообще – почему в жизни должно быть что-нибудь плохое? Обязательно просыпаться? Обязательно – зима и в школу?.. Совсем необязательно. Мне это так надоело, – сказала она, передернув плечами. – Так все обставлено по-дурацки. Надоело. Знаешь, надо просто не делать ничего такого, чтобы… ну, ничего плохого, что ли, не делать. Чтобы не опускаться, что ли. Ну понимаешь, надо, чтобы каждый шаг вел вверх. Понимаешь? Как альпинисты. Нужно смотреть, куда ставишь ногу. И тогда все будет хорошо. Никакой зимы, никакой школы, никакой физики!.. понимаешь? Просто тянуться вверх. Как подсолнух – тянуться, тянуться… и плевать, что ветер там какой-нибудь… или снег даже… плевать! И все придет само. Ведь правда?
Мурик опрокинул рюмку, помедлил, выдохнул, погонял желваки по скулам, подцепил что-то с тарелочки, стал было брезгливо присматриваться, но потом нахмурился и сунул в рот. По мере жевания лицо его разглаживалось.
– Конечно, – сказал он. – Что там менжеваться. Нет, ну ты класс. Правильно. У нас все пацаны так конкретно думают. Чего ждать? Это же чисто без толку. Да – да, нет – нет. Верно? А про деньги ты не беспокойся. И про хату тоже. Да чего ты? – все путем. Давай выпьем, что ли. Меня Сявый обещал откидным поставить. А если…
– Откидным?
– Ну да, откидным… ну, когда, типа, подлом или чего не в масть… или еще фурявые, бывает, не канают. Ну, как тебе объяснить? М-м-м… Короче, откидной. Поняла?
– Ах, неважно, – с досадой сказала она. – Ладно, давай… Но я о другом. Я хочу сказать, что нужно кверху, кверху тянуться! Понимаешь? Ну, вот смотри. Вот мы тут живем, в Москве, да? Ходим в «Бочку». А где-нибудь в Лондоне тоже живет человек, да? Он в «Бочку» не ходит. Он надевает смокинг и идет в совершенно другое место. И ест лягушек.
– По мне, так лучше в «Бочку», – буркнул Мурик, недовольно оглядываясь. – Нет, ну а что плохого? Мясца, водочки…
– Да подожди же, дай сказать! Ты понимаешь, что это – выше? Понимаешь? Он – выше. Это факт. Я не знаю почему. Но выше. А чем он лучше нас? Чем он круче? У тебя вот тоже есть деньги, да? Но ты не такой. Нет, ну ты не обижайся только, ладно?
Мурик засопел.
– А почему? – продолжала она. – А может быть, потому, что в смокинге ходит? Или ездит в «Ягуаре»? А? Но если тебя одеть в смокинг и посадить в «Ягуар», ты же все равно не пойдешь есть лягушку. Ты попрешься непременно в «Бочку»,