Эдуарда и собирать посуду. На крайней скамейке сидела пожилая пара. Дедок, далеко за восемьдесят, близоруко щурясь, пристально рассматривал веселящуюся молодёжь.
– Сима, а кто же это такие? – громко спросил старичок у напарницы.
– Аспиранты наши, институтские, – так же громко отвечала бабуля.
– А?! – дед приложил ладонь к уху.
– Аспиранты, говорю, гуляют!
– Мы так не гуляли, – старик осуждающе покачал головой, – мы науку грызли с тобой.
– Ага. Как же, грыз ты. Мне-то не рассказывай, забыл уже всё. Пусть гуляют, пока есть время. А то не успеют оглянуться, а оно и выйдет всё. Как у нас с тобой. Вставай, пошли потихоньку домой.
Они разошлись в разные стороны. Молодые и весёлые аспиранты, взахлёб радующиеся жизни, жаждущие прекрасного, светлого будущего, направились в общагу. А пожилая пара, у которой будущего и осталось всего на щепоть, отдавшая этому институту свою молодость и большую часть жизни, поддерживая друг друга, побрела к дому напротив. У каждого своя дорога, а финал – один. Молодым можно, конечно, позавидовать, у них дорога длиннее и времени побольше. Они будут строить планы, принимать нужные решения, верить в идеалы и обманываться. Достигать желаемого, терять надежду и разочаровываться, суетиться и множить ошибки, страдать от потерь и радоваться мелочам. Попадать в беду, холодеть от страха, набираться жизненного опыта и постепенно стареть.
Утром Константин проснулся с нехорошей головной болью. Михалыч Ярлоцкий, сочувственно глядя на перекошенное лицо соседа по комнате, предложил:
– Может, похмелишься?
Чеприн с отвращением посмотрел на бутылку «Рислинга», стоявшую на рукописи его диссертации.
– Михалыч, убери эту гадость. Я лучше чаю попью, а потом в Ленинку поеду. Недавно интересный материал нашел, надо поработать.
Костя привел себя в порядок и уехал в библиотеку им. В. И. Ленина. А кличка Рислинг осталась. Причем надолго. Можно даже сказать, навсегда. Как и всё, что было связано с той, такой непростой, но удивительной и замечательной нашей жизнью.
И мальчики кровавые в глазах…
Лесь Петрович Вивтюк-Солнцедаров в аспирантской среде слыл человеком не только необычайно оригинальным, но очень творческим и талантливым. Творчество, как известно, сродни зависимости, болезни, почти как алкоголизму, но болезни продуктивной, созидательной и желанной. Талант же, это не что иное, как беспокойная, демонически-жгучая, неистовая энергия, которая постоянно ищет выхода и просится наружу. Вивтюк, бесспорно, обладал яркими актёрскими данными и в то же время серьёзно продвинулся в научном исследовании данной сферы человеческой деятельности. Он разрабатывал некую новую систему правил определения и построения сценического события для занятий по актёрскому мастерству. При этом молодой учёный пытался доказать, что именно овладение знаниями, умениями и навыками выявления связи между поступками