халиф, – велел Муслим одному из солдат.
Приказ был исполнен, и Макиль выпил.
– Ты больше не испытываешь жажду? – спросил Муслим.
– Нет.
– Вот и хорошо! – воскликнул Муслим, неожиданно изменившись в лице. – Потому что ты пил в последний раз. Приготовься к смерти.
Старик упал на колени и попросил о милосердии.
– Кто ты такой, чтобы просить о милосердии? Разве не тебя я встретил на дороге возле Тивериады? Ты выехал в Медину вместе с другими депутатами. Разве не ты осыпал Язида оскорблениями? Разве не ты произнес слова: «После возвращения в Медину мы должны дать торжественную клятву не повиноваться этому распутнику и сыну распутника, а потом мы поступим правильно, засвидетельствовав почтение сыну мухаджируна»? Знай же, что в тот момент я поклялся, что, если снова встречу тебя и ты окажешься в моей власти, я тебя убью. И я сдержу клятву. Пусть этого человека казнят.
Приказ был сразу выполнен.
Когда грабежи завершились, те мединцы, которые еще остались в городе – а большинство жителей, которым представилась возможность бежать, уже бежали – были собраны, чтобы принести клятву Язиду. Но только это была не обычная клятва о подчинении халифу, Корану и законам Мухаммеда. Мединцы должны были поклясться, что станут рабами Язида, которых он может отпустить на волю или продать, если захочет. Им пришлось признать его абсолютную власть над всем, чем они владеют, – их женами, детьми, даже жизнью. Того, кто не желал давать такую страшную клятву, ожидала смерть. Два курашита смело заявили, что дадут клятву только в ее обычной форме. Муслим приказал их обезглавить. Мерван, сам курашит, осмелился возразить против такого наказания, но Муслим, ударив его по животу палкой, грубо сказал: «Если ты повторишь то, что сказали эти несчастные, твоя голова тоже упадет с плеч». Тем не менее Мерван стал просить за другого курашита, не давшего клятву, который был его дальним родственником, но сирийский военачальник отказал ему. Ситуация изменилась, когда отказался дать клятву некий курашит, чья мать принадлежала к племени кинда. Один из сирийцев, принадлежавший к племени сакун (ветвь племени кинда), крикнул: «Сын нашей сестры не может дать такую клятву», и Муслим его простил.
Так арабы Сирии свели счеты с сыновьями фанатичных сектантов, которые залили Аравию кровью их отцов. Старая знать ликвидировала новоявленных выскочек. Язид, как представитель ранней мекканской аристократии, отомстил за убийство халифа Османа и поражения, которые мединцы – хотя тогда они сражались под знаменами Мухаммеда – нанесли его деду. Противодействие язычества традиционному исламу было жестоким, ужасным и неизбежным. Ансары так никогда и не оправились после этого сурового удара. Их власть была сломлена навсегда. Их почти полностью покинутый город на долгое время был предоставлен бродячим собакам, а окружающая местность – антилопам. Большинство горожан отправились на поиски новых домов и лучшей участи в дальних странах. Многие присоединились