А твой сын, сидя на коне, взирает на нас с презрением.
– Вам нечего опасаться моего сына. Возьмите деньги и уезжайте. Если вы, конечно, действительно сборщики десятины.
– Твое поведение показывает, что нам сказали правду. И ты, и твои соплеменники воевали за Ибн-Зубайра.
– Нет, мы не воевали за него. Мы платили ему дань, это правда. Мы, бедуины, никогда не вмешиваемся в государственные дела, только платим дань правителю земли.
– Докажи истинность твоих слов – прикажи сыну спешиться.
– Зачем вам мой мальчик? Юноша испугался, увидев вооруженных людей.
– Прикажи ему спешиться. Ему нечего бояться.
Старик подошел к сыну и попросил его спешиться.
– Отец! – взмолился юноша. – Они убьют меня. Я вижу это по их безжалостным глазам. Дай им, что хочешь, и позволь мне позаботиться о себе самому.
Старик вернулся к кельбитам и сказал им:
– Мальчик боится за свою жизнь. Возьмите деньги и идите с миром.
– Мы ничего не возьмем, пока твой отпрыск в седле.
– Он все равно меня не слушает. Да и зачем он вам?
– Хватит! Ты доказал, что тоже бунтовщик. Раб, неси мои принадлежности для письма. Мы здесь закончили. Осталось только написать предводителю правоверных, что Абдуллах, внук Оейны, препятствовал нам в выполнении нашей миссии среди бени фезара.
– Не надо, прошу вас. Я не делал ничего подобного.
Не обращая внимания на мольбы старика, Ибн-Бахдаль написал письмо и отдал его всаднику, который немедленно направился в сторону Дамаска. Абдуллах, словно громом пораженный, закричал:
– Не обвиняйте меня так несправедливо! Именем Аллаха, прошу вас, не зачисляйте меня в бунтовщики. Я готов выполнять все приказы халифа.
– Заставь своего сына спешиться.
– Мы привыкли не верить вам; обещайте, что с ним не случится ничего плохого.
Кельбиты торжественно дали соответствующее обещание, и Абдуллах крикнул сыну:
– Будь я проклят, если ты немедленно не слезешь со своей лошади!
Джад подчинился. Он спешился, отбросил копье и медленно направился к кельбитам.
– Это будет плохой день для тебя, отец мой, – сказал он. Когда тигр играет со своей жертвой, он долго треплет ее в когтях, прежде чем расправиться ней. Так и кельбиты начали с оскорблений и глумления над молодым человеком. Затем они связали его и оттащили на скалу, где было удобнее избивать его. Бьющийся в смертной агонии юноша бросил на отца последний взгляд, в котором была грусть, боль и упрек.
Кельбиты, хотя и были дикарями, все же чувствовали некоторое уважение к сединам старика и не стали проливать его кровь. Он избили его и бросили на песке. Через некоторое время старик пришел в себя, но, терзаемый раскаянием, постоянно бормотал:
– Я забуду все несчастья, приключившиеся со мной в этой жизни. Но никогда мне не забыть взгляда моего сына, которого я собственными руками отдал палачам.
Конь Джада отказался уходить от тела своего мертвого хозяина. Опустив голову, верное