завтрака лишь кашу. Среди всеобщего шума и разносящихся уже по всему дому запахов, получить в качестве угощения кашу было особенно унизительно. Король демонстративно развернулся и хотел было уйти, но заметив, что на него не обращают внимания, все же остался и поморщившись, съел немного каши. Но только для того чтобы были силы протестовать. Он пробовал ворчать, ругаться – никакого результата. Тогда он принялся гоняться за оголенной, торчащей из тапка, пяткой, пытаясь цапнуть ее побольнее.
– А ну брысь, – фыркнула прислуга, чуть не споткнувшись о маленький беснующийся шерстяной комок, мешающийся под ногами.
Раздосадованный король не стал вступать в спор с кухаркой, мало ли чего, еще приложит поварешкой. Прихватив немного каши, а потом еще немного, и чтобы не оставлять никаких следов, вылизав миску, он отправился в свои покои.
Шум на кухне еще долго не стихал. Видимо готовят мне какой-то особенный обед, подумал король, но получив вместо этого обыденный суп, смирил свой пыл и перенес свои надежды на ужин.
После полуденного сна, Ричарда разбудил звонок в дверь. Поленившись вставать, он открыл заспанные глаза и навострил уши. Дверь открылась и захлопнулась, легкий сквозняк морозной свежестью прокатился по комнате. На смену бряканья кухонной утварью пришли восклики и звонкие голоса прислуг. Видимо кто-то из них пришел домой. Кот равнодушно положил голову на кресло и продолжил начатое им дело. Немного погодя вновь раздался звонок, топот человеческих ног и еще один голос включился в оживленную беседу прислуги. На следующие звонки в дверь, Ричард уже и вовсе никак не реагировал, так ему хорошо спалось, что он и не заметил, как за стеной зазвучал настоящий хор, а к носу подобрался цветочный аромат. Голоса, доносящиеся из-за двери в королевские покои, было не сосчитать, в воздухе витал праздничный дух. Видимо все они собрались чествовать меня, подумал Ричард, и не успел он привести себя в порядок, как в комнату ворвалась толпа прислуги. Одна из них схватила его на руки, остальные принялись приветственно трепать короля, сюсюкая, будто с маленькой обезьянкой. Посреди комнаты они воздвигли большой стол, уставленный едой, и от чествования короля, переключились к любимым занятиям – разговаривать и есть. Причем люди так умело совмещали эти два несовместимых занятия, что казалось, они выучены этому искусству с самого детства. Ричард же сидел на кресле, за спиной прислуги, всеми забытый, но зато отчествованный по праву король. Устав от шума мероприятия, он оставил своих поданных в одиночестве, и отправился на ежедневный обход своих владений.
На ужин он получил долгожданное праздничное блюдо, и с огромным аппетитом разделавшись с ним, велел усадить его к любимому окну, за которым уже давно горели фонари. Как обычно, в это время его встретило так называемое отражение. Ричард приложил лапу к стеклу, кот за окном повторил за ним. Окрас цвета крем брюле, с усами и грудкой цвета взбитых сливок, он был не так уж страшен, скорее даже мил. Поняв, что ничего ему не угрожает, котенок лег на подоконник и сладко засопел, под ликование прислуги, восхваляющей