мягко ответил Вестник, закончив, наконец, свою сонату.
– Да не хочу я есть, – вновь взвыл котенок.
– Чего же ты хочешь, малец? – спросил Вестник, будто услышав жалобу Ричарда.
Глаза котенка загорелись. Его поняли, и это уже был хороший знак.
– Я хочу, чтобы вы отправились на поиски Зимней, – деловито промяукал он.
Прислуг почесал затылок.
– Ну, раз не хочешь это, вот, попей молочка! – оживился Вестник и достал из холодильника бутылку молока. Он открыл бутылку, налил немного молока в миску и поставил ее рядом с едой котёнка, который по-прежнему продолжал плакать.
– Да не ори ты так, вон какое молочко, – он покрутил перед Ричардом бутылкой, сюсюкаясь как с младенцем, отказывающимся есть, но уговорил тем самым лишь себя, жадно присосался к бутылке, опустошил ее и тут же вернулся к разговору с королем. – Ну что ты еще хочешь? – ласково спросил Вестник и поднял котенка на подоконник. Сам уселся рядом и, облокотившись лбом на окно, принялся наглаживать Ричарда. Надо отдать должное его умению гладить. Большой, но нежной рукой, он обхватил его пушистую спинку, и легкими движениями стал водить по ней, отчего котенок слегка выгнулся и замурлыкал. Вскоре проснулась Кухарка. Они пожелали друг другу и королю доброго утра, и принялись за свои дела. В том числе и сам король, он занялся поисками Зимней. Раз уж никто мне не помогает, думал он, сидя на подоконнике, то и сам справлюсь как-нибудь. Позже всех, по своему обыкновению, встало солнце, озарив своим светом ярко-голубое небо, чистое, прозрачное, без единого облачка. Видимо все облака уже свалились на землю в виде пушистого белого снега. И теперь, где-то за много километров от сюда, там где тепло даже зимой, вода с рек и озер стремительно испаряется, сбиваясь в белые клубы пара, и словно заполненный пассажирами поезд, ждущий локомотив, новорожденные облака ждут своего попутного ветра, который разнесет их над всей землей.
Весь день Ричард провел у окна, в ожидании своей любимой прислуги. К обеду, погода, уже ставшая мягкой за утро, и вовсе превратилась в аномально теплую. По этому случаю, кухарка, слегка приоткрыла окно. Перед взором Ричарда предстал двор, истинный и живой, без бликов на стеклянной перегородке, полный звуков и света. Легкий морозец щипнул любопытного короля за нос, отчего тот с непривычки одернулся, и тут же полез снова. Пар из кухни вылетал в окно и уходил куда-то наверх, Ричард был сосредоточен на земных поисках, глядел строго перед собой, не рискуя заглянуть наверх, вслед за убегающим из вида паром, чтобы не упасть. Внизу, под ним, звуки стали такими четкими, из проезжающих по двору машин слышна была музыка, приглушенные голоса, рокот двигателей, шурша по снегу, шли пешеходы, весело смеясь бегали дети. Именно тогда король впервые увидел его, английского бульдога по кличке Брауни. Он гордо вышагивал рядом со своим слугой, прицепив его руку кожаным поводком себе к шее. Дикие нравы, подумал король, и похвалил себя за демократичность. Пес шел, выпятив грудь, словно на нем надет фрак, и он широко расставлял лапы, чтобы на него