свято верит в обручальное кольцо,
в компактное счастье (радость обезьянки
в сожительстве с уютным, добрым, сильным фотографом).
когда они устают говорить,
то вынимают слова, будто поплавки из пустоты
или крошечные вставные челюсти театральных кукол,
и кладут их в кружки с холодным чаем.
смотрят телевизор, цокают и шипят на рекламу,
покрываются пестрым ворсом кошмара.
жизнь – будто мороженое, которое тает в руке ребенка,
заваленного пылью и кирпичами
после землетрясения. но он всё еще жив.
мир – мраморный дворец,
объятый камнеядным пламенем времени.
а он пытается спасти,
вынести из огня то, что ему дорого,
то, что он считает самым ценным —
младенца в люльке, кашляющую женщину,
белую, как мрамор, веснушчатую венеру,
чемодан со стихами, шкатулку с документами.
он рискует, он может выгореть изнутри,
может ошибиться – сделать выбор,
о котором будет жалеть всю жизнь или сомневаться.
спасет истину вместо друга. дочку вместо жены…
господи, почему же он так верит
в теплые летние дожди, в бессмертие —
тихое, призрачное, шелестящее легкими каплями,
что льется однажды над миром —
однажды и безвозвратно?..
«весенняя капель…»
весенняя капель
льет быстрый яд
в уши обезьянок чернозема.
голые, как черные осьминоги, деревья
трясут ветвями.
узнаю тебя, мир: первый взгляд в окно,
не в интернет, ты похудел, завшивленный рыцарь,
вернулся из крестового похода зимы,
из бумажных пустынь черновиков,
сбросил доспехи жира,
не взял заветный Иерусалим – лишь
несколько банок с соленьями, да мумию снеговика
тащишь подмышкой холодного асфальта,
но ты готов к перерождению.
ты готов принять меня.
***
помнишь апрель прозрачный:
оттаявший невидимка из ледника,
мы уже научились курить и целоваться,
скучаем на скамейке под тополиными лапами,
а над нами бетонная черепаха встала на дыбы,
и солнце жалит, и мы, точно жуки,
барахтаемся на бескрайней трескучей фольге.
***
ветер нараспашку пахнет
мокрыми объявлениями о пропажах собак
и сигаретным дымом, девушка в одних чулках
курит в окно, выдыхает туман, чуть развратная
эйфелевая девица – цвет ее глаз не разглядеть:
окатанные морские камушки – сколько
им тысяч лет, интересно?
я выброшен на берег чужой спальни;
камин, размером с дога, и пламя ласково пожирает
полено, медленно смакует древесную плоть —
так глодает пес говяжью кость – зверь огня,
зверь времени,
зверь женщины.
«так