Александр Солженицын

В круге первом


Скачать книгу

что он кончил институт ещё до войны, прошёл немецкий плен, побывал в Европе и уже пятый год сидел в тюрьме у себя на родине.

      Рубин вздохнул:

      – Без заверенных характеристик от вашего бельгийского босса наша администрация не может…

      – Ка-кие ещё характеристики?! – Валентин правдоподобно играл в возмущение. – Да вы просто отупели! Ну, подумайте сами – ведь я безумно люблю женщин!!

      Строгая маленькая девушка не удержалась от улыбки. Ещё один заключённый от окна, куда пробирался Рубин, поощрительно слушал Валентина, бросив занятия.

      – Кажется, только теоретически, – скучающим жевательным движением ответил Рубин.

      – И безумно люблю тратить деньги!

      – Но их у вас…

      – Так как же я могу быть плохим инженером?! Подумайте: чтобы любить женщин – и всё время разных! – надо иметь много денег! Чтоб иметь много денег – надо их много зарабатывать! Чтоб их много зарабатывать, если ты инженер, – надо блестяще владеть своей специальностью! Ха-ха! Вы бледнеете!

      Удлинённое лицо Валентули было задорно поднято к Рубину.

      – Ага! – воскликнул тот зэк от окна, чей письменный стол смыкался лоб в лоб со столом маленькой девушки. – Вот, Лёвка, когда я поймал валентулин голос! Колокольчатый у него! Так я и запишу, а? Такой голос – по любому телефону можно узнать. При любых помехах.

      И он развернул большой лист, на котором шли столбцы наименований, разграфка на клетки и классификация в виде дерева.

      – Ах, что за чушь! – отмахнулся Валентуля, схватил паяльник и задымил канифолью.

      Проход освободился, и Рубин, идя к своему креслу, тоже наклонился над классификацией голосов.

      Вдвоём они рассматривали молча.

      – А порядочно мы продвинулись, Глебка, – сказал Рубин. – В сочетании с видимой речью у нас хорошее оружие. Очень скоро мы таки с тобой поймём, от чего же зависит голос по телефону… Это что передают?

      В комнате громче был слышен джаз, но тут, с подоконника, пересиливал свой самодельный приёмник, из которого текла перебегающая фортепьянная музыка. В ней настойчиво выныривала, и тотчас уносилась, и опять выныривала, и опять уносилась одна и та же мелодия. Глеб ответил:

      – Семнадцатая соната Бетховена. Я о ней почему-то никогда… Ты – слушай.

      Они оба нагнулись к приёмнику, но очень мешал джаз.

      – Валентайн! – сказал Глеб. – Уступите. Проявите великодушие!

      – Я уже проявил, – огрызнулся тот, – сляпал вам приёмник. Я ж вам и катушку отпаяю, не найдёте никогда.

      Маленькая девушка повела строгими бровками и вмешалась:

      – Валентин Мартыныч! Это правда невозможно – слушать сразу три приёмника. Выключите свой, вас же просят.

      (Приёмник Валентина как раз играл слоу-фокс, и девушке очень нравилось…)

      – Серафима Витальевна! Это чудовищно! – Валентин наткнулся на пустой стул, подхватил его напереклон и жестикулировал, как с трибуны: – Нормальному здоровому человеку как может не нравиться энергичный, бодрящий