их в виртуальных героев. Выделяла эмоции и сохраняла, как шаблоны, которые будут полезны при прорисовке нового вымышленного мира. А мама – сзади, в куртке нараспашку, в коричневых спортивных лосинах. И руки были в карманах.
Но его узнала издалека. Он шёл по тротуару, на их стороне: руки так же – в карманах, был в осенней куртке, и кепка одета на голове. Прохожих он не видел, в чужие лица не заглядывал и, делая беззвучные шаги, шёл на своей волне.
Она остановилась, ожидая, когда поравняются. Остолбенела и не знала, что делать: плакать или смеяться? Но он прошёл мимо, неохотно заглянув ей в лицо. Не увидев ничего знакомого, отвернулся и пошёл своей дорогой. Будто её до этого не видел никогда. Она отчётливо запомнила тот мягкий аромат элитного спиртного, разбавленный терпким запахом сигарет. Это всё ей ударило в лицо, и она развернулась, в недоумении, окрикнув его по имени.
Наконец, обратил на неё внимание: повернулся, не вынимая, из карманов, рук.
– Привет! – обозвался первым, без единой эмоции на лице.
Странно ей наблюдать такое поведение. Да и свои эмоции надо как-то сдержать. А, ведь уже похоронила и смирилась с тем, что его уже нет. Лицо его было ухоженное, как и всегда – щеки выбриты, но кепка натянута на лоб, и на виске – тёмная ссадина.
– Не ожидала увидеть снова. – постаралась сыграть, будто ей всё равно.
– Ты как?
– Как видишь. – пожала плечами. – А ты?
– Пока что живой. – помедлив, ответил.
Хотела бы сразу задать прямой вопрос о планах на вечер, или просто пригласить куда-нибудь, прогуляться, намекнув на то, что хотела бы поговорить. Хотела бы поблагодарить. Но, присутствие дочери рядом вынуждало оставить эту идею, и постараться, как-то, намекнуть о желании продолжить разговор в другом месте. Наедине.
– Чем сейчас занят?
– Иду. – не задумываясь, ответил.
– Это ясно… А, куда?
– Пока не знаю.
Одобрительно кивнула в ответ, будто всё поняла. На самом деле, была удивлена и, по его эмоциям не скажешь, что она ему чем-то запомнилась. Если так – то ему не понравилась последняя ночь, где она старалась, как могла, или же, для него – она все та же шлюха, девушка из притона, которая позволила, чтобы над ней издевались. Может, потому ещё живой. Возможно, ему было просто жаль её, по-человечески, но – ничего личного и никаких претензий на будущее. А она уже размечталась, и подумала, в первую очередь, про его деньги и привычку ими сорить.
Но, зачем к ней домой приходил, тогда?
– А ты? – он спросил.
– Гуляем.
Он насторожился, снова пробежался взглядом по ней, мельком взглянул на дочку, стоящую рядом, и осторожно спросил:
– С кем?
Её бросило в жар, мурашки пробежались по телу, как-то стало не по себе и, первое, что в голову пришло: «Надо проваливать». Улыбнувшись криво, махнула небрежно ему, на прощание, и пошла своей дорогой, взяв дочь за руку, оглянувшись пару раз.
Но он ещё долго стоял, не мог понять, почему так внезапно