от загона к стоявшему неподалеку хлеву, у дальнего конца которого его сын рубил дрова. В пятнадцать лет Торгильс был так же высок, как и сам Эстен в том же возрасте, но волосы у него были почти черные, цвета влажной земли, как у матери. Датчанин Эрн, одетый в брюки и просторную рубаху, трудился рядом. Пока Эстен оценивал результаты их совместной работы, ужасное знание охватило Дэвида и сжало его горло. Эрн был рабом.
Эстен в своих мыслях и воспоминаниях использовал другое слово. Он звал Эрна трэллом. Но название не имело значения. Важно было лишь то, что предок Дэвида был рабовладельцем.
– Отец, – Торгильс перестал махать топором. – Ты в порядке?
Дэвид не знал, что ответить. Он был потрясен и зол, слушая голос Эстена. Он не хотел этого слышать. Думать о том, сколько бед рабство принесло афроамериканцам и всему миру лишь затем, чтобы узнать, что твой предок тоже кого-то поработил… Дэвид хотел закричать на Эстена, но не мог, потому что сам должен был быть Эстеном. Внезапно Каменный зарычал на него, опустив голову и вздыбив шерсть, и попятился прочь от странного мальчика, примерившего тело его хозяина.
– Отец? – снова позвал Торгильс.
Датчанин Эрн, худой, но чертовски выносливый, тоже уставился на Дэвида.
– Эстен?
Дэвид тряхнул головой. Нет, он не был Эстеном. Симуляция дрогнула, размывая видение фермы, так что картинка пошла рябью и трещинами. Эта дрожь только усугубила ситуацию, и положение становилось хуже с каждой секундой по мере того, как Дэвид отказывался синхронизироваться.
– Что происходит? – спросила Виктория. – Все шло отлично, но мы теряем стабильность. С тобой все в порядке?
– Нет, – ответил Дэвид.
– Симуляция сейчас свернется.
– Я знаю.
– Дэвид, что бы ни происходило, ты должен удержаться там.
Но его злость уже была такой сильной, что он не мог ее контролировать.
– Я могу отключить тебя и подключить Грейс…
– Нет, – Дэвиду этого не хотелось. Он не нуждался больше в ее защите и поддержке. К тому же, ей, вероятно, будет еще труднее смириться с предком-рабовладельцем.
– Просто продолжайте, – сказал Дэвид и сделал глубокий вдох.
Торгильс, Датчанин Эрн и Каменный оказались в центре иллюзорного шторма и застыли на месте. В первую очередь Дэвид сфокусировался на собаке, затем прислушался к воспоминанию Эстена о том, как двухгодовалая корова едва не затоптала пса, когда тот был щенком, а он выскочил из-под копыт и только отряхнулся, как ни в чем не бывало. «Голова у него, должно быть, каменная», – сказал тогда Эрн, и эта кличка прижилась.
Дэвид улыбнулся этому воспоминанию, и симуляция вернулась к жизни, все еще зыбкая и неясная, но снова подвижная.
– Превосходно, Дэвид. Продолжай в том же духе.
Дэвид обратился к сыну Эстена, вспомнив момент, когда тот был еще карапузом и потерял отличный топор, попытавшись с его помощью поймать рыбу. Топор остался в воде, а разгневанный