в 1903 году, она неизбежно погибнет в пламени, охватившем дом сэра Уильяма. Возможно, я действовал тогда неосознанно, но свои безответственные эксперименты с машиной времени я предпринял именно с целью защитить Амелию от ее судьбы. Это, правда, повлекло за собой наше нынешнее затруднительное положение, зато совесть моя была спокойна.
Где бы мы ни оказались, какой бы год ни шел на Земле, я твердо решил, что мне делать. Отныне я буду считать главной задачей своей жизни проследить, чтобы Амелия не вернулась в Англию до тех пор, пока этот ужасный день 1903 года не канет в вечность.
Я уже объяснился ей в любви, и она, кажется, ответила мне взаимностью; после этого мне не так уж трудно будет поклясться ей в том, что моя любовь безгранична, и предложить выйти за меня замуж. Согласится ли она на мое предложение, я, разумеется, ручаться не мог, но многое зависело от моей настойчивости и терпения. А если Амелия станет моей женой, то должна будет считаться с моей волей. Да, конечно, она явно благородных кровей, а моя родословная куда скромнее, – но ведь до сих пор, возражал я себе, это никак не влияло на наши отношения. Амелия – девушка эмансипированная, и если наша любовь – не обман, различие в происхождении не должно повредить нашему счастью…
– Эдуард, вы не спите? – прошептала она мне на ухо.
– Нет. Я разбудил вас?
– Тоже нет. Я проснулась сама, и довольно давно. А теперь услышала, как вы вздохнули.
– Что, уже светает? – спросил я.
– По-моему, еще темно.
– Я, наверное, должен подвинуться. Боюсь, я и так вас почти раздавил.
Ее руки, все еще обнимавшие меня за шею, на мгновение сжались чуть сильнее.
– Пожалуйста, оставайтесь на месте.
– Мне вовсе не хотелось бы удерживать вас силой.
– Это я вас удерживаю. Вы, оказывается, очень неплохо заменяете собой одеяло.
Я слегка приподнялся, почти касаясь лицом ее лица. Вокруг нас в темноте шуршали, перешептывались листья. Я торжественно произнес:
– Амелия, я должен кое-что вам сказать. Я всей душой люблю вас.
И вновь ее руки сжались чуть сильнее, опуская мою голову вниз, пока наши щеки не соприкоснулись.
– Эдуард, милый, – ласково проговорила она.
– Вы больше ничего не хотите мне сказать?
– Только одно… Мне очень жаль, что так получилось.
– Вы меня не любите?
– Не знаю, Эдуард.
– Прошу вас, будьте моей женой. – Я не видел, но почувствовал, как она покачала головой. Но вслух она ничего не ответила. – Вы выйдете за меня, Амелия?..
Она продолжала молчать, и я ждал, не в силах скрыть волнение. Амелия лежала теперь неподвижно, руки ее были сомкнуты у меня за спиной, но оставались спокойными и безучастными.
– Просто не могу представить себе жизни без вас, Амелия, – сказал я. – Мы знакомы, в сущности, так недавно, а кажется, будто я знал вас всегда.
– Мне тоже так кажется, – откликнулась она почти неслышно, каким-то безжизненным голосом.
– Тогда