привычно скорбно покачал головой и развёл руками. Обычный наш ритуал.
– Как жаль, что у вас нет денег, – тихо прошептал он с истинно китайской обходительностью.
– Как жаль, что у меня нет таких денег, – в тон ему прошептала я в неимоверном отчаянии. – Но мы не можем столь нелепо расстаться!
– Вы даже не представляете себе, как трудно мне будет обходиться без вашего общества, – совсем уж, чуть ли не разрыдавшись, сбавил тон (почти до шепота), Сам Лев и сын Льва.
Я понимала, что если я сейчас уйду ни с чем, эти двери могут уже закрыться для меня навсегда, и никакая Иннуся больше мне не поможет. Я не имею в виду «дверь» в прямом смысле этого слова.
– Хорошо, – сказала я. – Вы отказываетесь меня лечить, но не могли бы вы оказать мне посредничество в одном деле?
Я изложила суть своего похода к Фомичу.
Чупилин весело рассмеялся.
– Но ведь это уголовно наказуемое деяние. Вы хотите засадить меня за решётку? Не слишком ли вы себя переоцениваете? Зачем мне такие приключения? Денег у меня и так больше, чем нужно, любовницы, как я уже вам сказал, мне пока не требуется.
Я оперлась локтями о стол, и с предельной загадочностью посмотрела ему в глаза.
– Вы внимательно читали те материалы, которые я вам давала в нашу первую встречу? Там есть то, что могло бы очень, о-чень вас заинтересовать. И вы получите это буквально за гроши. Я ведь уже не та простушка-пастушка, которую вы имели честь созерцать в нашу первую встречу, я давно вызубрила чуть ли не наизусть все ваши книги. Так вот, что меня безмерно удивляет: среди них нет одной, самой скандальной, самой успешной, настоящего бестселлера, который мог бы конкурировать даже с художественной литературой: книги о психологии сексуального маньяка. И, ради Бога, только не говорите мне о том, что на эту тему написаны тысячи томов, поставлены десятки тысяч фильмов. Вы могли бы здесь превзойти самого Зигмунда Фрейда. Вы поняли теперь, что я имею в виду? «Дневник падшего».
Леонардик больше не улыбался, он побарабанил пальцами по столу, весь уйдя в себя, затем осторожно высунулся наружу, как черепаха из панциря, искоса поглядев на меня.
– Неплохое название. Сами придумали?
– Нет. Зачем мне врать? Просто был роман об одной плохой женщине, очень плохой, которая вроде как под конец жизни решила рассказать о себе правду. Книга побила все рекорды в начале прошлого века (общий тираж более миллиона экземпляров), но на века не прогремела. Я просто читаю сейчас всё подряд, вот и наткнулась случайно.
– Ну а тот дневник… вы держали его в руках?
– Да, – кивнула я, – в начале следствия эта распечатка фигурировала в деле и меня, естественно, с ней ознакомили, потом обвинение пришло к выводу, что как доказательство она никак не может быть использована. Происхождение её туманно, а стало быть, и несущественно, защита тут же утопила бы её, а с нею всех нас заодно. Надеюсь, что её не уничтожили.