чтобы их не украли или не прочли слуги. «Могу заверить Вас, – со знанием дела сообщала она матери, – что ничто, приходящее от Вас, никогда не будет мною раскрыто».
Мария научилась помечать самые важные фрагменты писем для шифрования. Эту работу выполнял ее личный секретарь после того, как она писала или диктовала черновик, однако когда она, волнуясь, попробовала эту процедуру в первый раз, секретарь сказал, что в этом нет нужды, поскольку он уже отправил ее матери всю конфиденциальную информацию в зашифрованном виде.
Несмотря на эти меры предосторожности, Мария иногда бывала слишком доверчивой. Когда ей, как королеве, потребовалось ответить на письма и просьбы, поданные в Шотландии, она отправила матери тридцать пять пустых листов со своей подписью. Четырнадцать, подписанные просто «Мария», предназначались для общего пользования. Пятнадцать, с подписью «Ваша Мария», – для привилегированных и важных адресатов. Шесть листов, подписанных «Ваша любезная сестра Мария», предназначались исключительно для суверенных правителей и должны были использоваться тогда, когда требовались сопроводительные письма для верительных грамот, а также в других особых случаях.
В этот период проявилась еще одна характерная черта Марии. Ее научили писать почти идеальным наклонным шрифтом по последней итальянской (или римской) моде вместо готического шрифта позднего средневековья; чтобы буквы соответствовали этому изящному стилю, ей приходилось пользоваться трафаретом. Когда Мария старалась, она могла писать безупречно: лучшие образцы ее почерка неотличимы от почерка дочерей Генриха II или ее молодой тетки, Анны д’Эсте, которая в подростковом возрасте тоже училась писать наклонным шрифтом.
На практике получалось так, что в самом начале Мария писала аккуратно, однако на второй или третьей странице начинала торопиться. В целом ее преподаватели были тактичны в оценках. Типичный комментарий: «она писала свои письма изящно и, что редко для женщины, быстро». На самом деле она постоянно извинялась за неаккуратность. В постскриптуме письма к матери, написанном в возрасте четырнадцати лет, Мария просила ее «простить мой ужасный почерк, поскольку я очень спешу». Приблизительно год спустя мы читаем: «Вы должны простить меня, если мой почерк плох, но у меня не было времени сделать все как полагается…»
Таким образом, Мария, не проявляя выдающихся способностей в учебе, была живой и сообразительной, быстро училась и обретала уверенность в себе, что дало возможность привыкнуть к своему королевскому статусу и даже наслаждаться им. Опережая своих сверстников в развитии – но не в учебе, – она следовала инстинктам и сосредоточивалась на том, что ей нравилось. Однако Мария не любила зубрежку и не соглашалась с тем, что античная литература – лучшая подготовка для королевы. Письменные задания она старалась выполнить как можно быстрее.
По мнению Рабле, знаменитого французского писателя начала XVI в., одна из главных функций образования состояла